Андрей Смирнов

и заструилось вниз, заживо сжигая людей. Но вскоре потухло пламя, ибо иссякли силы Яскайлега,

да и жрецы поспешили наверх, дабы воспрепятствовать его чародейству. Тогда он поднялся на

самый верх башни и втащил туда Рошака. Затем Яскайлег, с большим трудом разжав пальцы

каджа,   взял   меч   из   руки   его,   и   стал   ждать   у   лестницы.   И   вскоре   почувствовал   он,   как

приближается сила, которая защищала людей, и приготовился к битве.

Сказал он:

—  Хотел я заложить душу за дар жизни, но теперь готов променять ее на дары смерти.

Если цена мести за Цамиру — моя гордость и воля, без сожаления расстанусь я с ними, и сверх

того еще и доплачу своей жизнью!

И   говорят,   что   хотя   не   верил   он   в   то,   что   услышит   его   слова   кто-то   из   богов   или

Обладающих Силой, однако один из Обладающих был в то время поблизости и в тот самый миг,

когда были сказаны эти слова, вступил на вершину башни. Но о том, кем был этот Обладающий,

какие причины привели его к башне дроу и что в дальнейшем вышло из заключенного между ним

и Яскайлегом договора — о том повествует иная история.

ПРИНЦ КАДЖЕЙ

(история девятнадцатая)

Никто   не   может   сказать   с   полной   определенностью,   где   возродился   Хозяин   Безумной

Рощи после того, как потерпел поражение в битве, случившейся в Рассветных Землях — в Царстве

Бреда,   в   разуме   больного   нищего   или   в   окрестностях   Башни   Без   Окон   —   там,   хотя   и   была

перенесена Роща в леса Эссенлера, оставалась еще некая тень его Силы. Известно одно — «когда-

то» и «где-то» это произошло, и Мъяонель восстал из мертвых, и снова осознал себя, взглянув на

мир глазами живого существа, а не посредством бесплотной, бесформенной, невидимой Силы.

Тяжело   Возвращение   из   небытия,   тяжело   даже   для   Лорда   —   ведь   часто   смерть   оставляет   на

Лордах раны, с большим трудом поддающиеся излечению или не поддающиеся таковому вовсе.

Ведь то, что Лорды почти неуязвимы для обычного оружия, означает всего лишь, что всегда их

стараются убивать посредством оружия колдовского — и последняя смерть Мъяонеля не была

исключением.   Чувствовал   он,   что   повреждена   его   колдовская   суть,   и   исчерпаны   почти   все

внутренние резервы, которыми обладал он прежде — хотя также чувствовал он, что со временем

затянутся   раны,   нанесенные   ему   Мечом-Молнией,   и   восстановится   контроль   над   некоторыми

тонкими потоками Силы, контроль, который он утратил, потерпев поражение, пережив смерть и

Возвращение. Следовало только подождать некоторое время. Вряд ли это время можно было бы

назвать долгим — всего-то лишь несколько тысячелетий.

Однако существовал и другой способ исцелиться, более быстрый: мог Мъяонель вернуться

в Эссенлер и восстановить там Безумную Рощу. Сила его успела пустить корни в Эссенлере, и

была принята Рассветными Землями, как часть их собственной сути и Силы. Однако Мъяонель

подозревал — и нельзя сказать, что он не имел на то оснований — что стоит ему вновь появится в

Рассветных   Землях,   война   разгорится   снова,   и  на   этот   раз   убивать   его   будут   продуманно,   не

оставляя никаких путей к Возвращению. Однако это еще не значило, что отныне он собирался

избегать   Рассветных   Земель.   Это   всего   лишь   означало,   что   не   следовало   ему   появляться   в

Рассветных Землях преждевременно — не подготовившись, не исцелившись хотя бы отчасти, не

создав никакого магического оружия и не созвав союзников.

И   вот   тогда   обратился   Мъяонель   к   некоторым   высшим   аспектам   своей   Силы   —   тем

аспектам, благодаря которым считался он одним из Владык Безумия.

Сказал Мъяонель:

—  Призываю   к   себе   свою   Силу   во   всей   ее   полноте.   Пусть   исчезнет   видимость   —   но

откроются Пути Силы. Ничем не может помочь мне разум — так пусть исчезнет он, ибо разум —

всего   лишь   один   из   многочисленных   инструментов   Силы.   Пусть   на   время   стану   я   подобен

избраннику, ведомому священным безумием — не действуя, он обретает желаемое, не зная —

достигает того, что вызывает у других зависть, не стремясь, неизменно удачлив во всех своих

начинаниях.

Как только произнес Мъяонель Слова Силы, изменился он сам и изменился мир вокруг

него. Исчезло все, и все растворилось в Безумии. И увидел Мъяонель, что все известные ему

области Сущего, Пределов и Преисподней — не более чем пузыри в бесконечном океане Бреда —

меняющегося, многоцветного, вязкого, как тесто, текучего, как молоко. В пузырях тех жили звери,

люди, альвы, карлы, демоны, драконы, обитатели небес и обитатели ада, и вокруг них субстанция

бреда обретала какую-нибудь определенную форму — форму улицы, или комнаты, или джунглей,

или подгорных пещер, или облаков, или огненных скал. Ничего более, кроме этих пузырей, не

существовало. Не было никакого смысла в словах, которые произносили эти люди и нелюди, и не

было никакого смысла в словах, которые слышали они, или думали, что слышат. То, что окружало