Андрей Смирнов

против   дроу   Джордмонд-Законник,   и   изощреннейшее   искусство   столкнулось   со   столь   же

изощренным.   И   нет   уже   у   летописца   никакой   возможности   описать   этот   поединок,   ибо   если

верное использование Силы — это поэзия, то заклинание, составленное по канонам классического

Искусства, более всего подобно уравнению, и немыслима была сложность их.

Что   до  поединка   Лордов  —  то   ужасающее   и  великолепное   было  это   зрелище.   Воздух

визжал от мощи, что протекала сквозь него, раскалывалась земля, в миг вырастали до неба и

рушились в прах острые скалы, небо проливалось огненным дождем, невидимые духи сходились в

яростном сражении, демоны рвали друг друга когтями и клыками, стальные солдаты боролись с

существами, состоящими из призрачного огня, горели камни, выплескивалась наружу огненная

кровь Эссенлера. Часть Безумной Рощи пострадала от пламени и молний, но огонь, как и прежде,

потух, не сумев ни распространиться, ни достигнуть ее сердцевины.

Навранд   забрал   душу   у   Глаанеста,   но   и   сам   был   тяжело   ранен   —   призрачная   змея,

брошенная Лордом Аспидом, добралась до его плоти. Веретено молний, которое метнул Келесайн

Майтхагел, убило Тайнианим. В смертельном поединке сошлись Лорд Гюрза и Лорд Ирвейг —

оба великолепные воины. И в том поединке волшебство было лишь продолжением их воинского

искусства. В пихту обратила Леди Астана плотский облик Лорда Полоза, а дух его и Силу изгнала

за пределы Эссенлера Госпожа Бледного Света. Многий урон претерпели спутники Мъяонеля от

магии Лорда Шаркэля, Хозяина Видений, что придавал видениям некоторые плотские свойства и

посылал их, неуязвимых — ибо неуязвимо видение — сражаться с существами из плоти. Так было

до тех пор, пока Мирэн не коснулся его видений и не завладел ими, и не обратил их против других

Обладающих, а разум самого Шаркэля не отравил своим ядом. Также пало несколько младших

Лордов из числа пришедших с Советом, чьи имена прежде не упоминались на страницах этой

летописи. А раз так, то и ныне нет никакой необходимости называть эти имена.

Но   Совет   одолевал   тех,   кто   пришел   с   Мъяонелем,   ведь   превосходили   восседающие   в

Совете и их вассалы числом врагов своих. Увидев, что близко поражение, отступил Яскайлег от

родичей, вынул из чехла волшебное зеркало и посредством чар вызвал Кемерлина.

Крикнул Яскайлег:

— Промедли еще минуту — и не останется более у Мъяонеля союзников! В одиночестве

придется ему противостоять всему Совету Лордов, ибо терпим мы поражение, и скорую гибель

несет нам колдовство Повелителя Молний и друзей его!

Услышав   это,   отступил   Кемерлин   от   зеркала   и   приблизился   к   Хозяину   Рощи,   желая

разбудить его. Но когда подошел он ближе, то увидел, что открыты глаза Мъяонеля и сон сходит с

него.

Сказал Мъяонель, поднимаясь на ложе:

— Как долго я спал? Что происходит?

Ответил Кемерлин:

— Немало времени, милорд. И вот уже более часа длится битва меж твоими союзниками и

врагами   твоими,   и   одолевают   последние   —   первых.   И   происходит   это   у   северных   окраин

Безумной Рощи.

Сказал Мъяонель:

—  Да, я чувствую это. Немедленно я отправлюсь на место битвы, только лишь соберу

необходимые для колдовства инструменты.

—  Пока   ты   еще   не   вступил   в   битву,   позволь   рассказать   тебе   кое-что,   —   промолвил

Кемерлин,   следуя   за   Мъяонелем   в   его   заклинательные   покои,   где   лежали   инструменты,

приготовленные Владыкой Бреда для войны. — В то время, пока ты спал, я говорил от твоего

имени и приказывал твоим союзникам так, как будто лишь передавал им твои прямые приказы.

Вот то, что я сделал, — и Кемерлин перечислил все, что он говорил или делал от лица Мъяонеля.

Закончив рассказ, он преклонил колено и молвил:

— Моя жизнь — в твоих руках. Если я ошибся в чем-либо, если нанес тебе тем, что сделал,

какой-либо ущерб — без ропота приму я любую кару.

Мъяонель поднял его и сказал так:

— Не карать, но благодарить тебя я должен за твердость и благоразумие. Ибо я был глуп и

едва не превысил пределы собственных сил, и лишь этот долгий сон совершенно исцелил меня. Не

вред, но великую пользу принесло твое терпение, ибо я чувствую, что Сила наполняет меня и

рвется наружу, и напор ее могуч, как никогда раньше. А ведь если бы я был пробужден раньше

срока, слабость и немощь стали бы сопутствовать мне при пробуждении. Но поторопимся — враги

наши не станут ждать.

Укрыв себя и дроу Плащом Силы, вступил Мъяонель на тайные тропы Безумной Рощи —

тропы, ведомые лишь ему одному — и за короткое время миновал ее всю, разменяв двенадцать

дневных переходов за двенадцать шагов. Вот, вышел он за пределы Рощи и увидел битву меж

своими союзниками и врагами своими. И заслонил лицо Кемерлин-Отступник от ярчайшего света,

ибо ослепляющей сделала битва эту равнину, и казалось, что новые солнца рождаются здесь, и вся

равнина пребывала в сполохах огня и в блеске молний. Казалось, до самых облаков вздымаются

стены невыносимого белого пламени. Такова была битва Лордов.

Посмотрел на битву Владыка Безумия, а затем рассмеялся.