Андрей Смирнов

будут весьма уязвимы. Однако есть среди нас и те, кто менее прочих уязвим для Безумия — я

говорю о тебе, Леди Гизгана, Госпожа Бледного Света, и о тебе, Лорд Архайн, Хозяин Железной

Башни, и о тебе, молодой Лорд Навранд, Хозяин Драгоценных Покоев. Также среди нас есть и тот,

кто сам имеет преимущество пред этой Рощей. Это — Повелитель Молний.

Согласно кивнул Лорд Келесайн и сказал тем троим, чьи имена Джордмонд назвал перед

его именем:

—  По одиночке мы долго провозимся с этим лесом. Не лучше ли нам соединить силы,

сотворить единое заклятье и совместно обратить самые разрушительные аспекты нашей волшбы

против язвы на теле мира?

И вот, вперед вышли Келесайн, Архайн, Навранд и Гизгана.

Поднял Лорд Келесайн руки — огромным веером длиной в полумилю забилось в его руках

соцветие ослепительнейших нитей.

Коснулся его плеча Лорд Архайн, поднял другую руку к небу — и очищающее серебро

влилось   в   те   молнии,   и   невидимые   грани,   подобные   граням   наилучших   стальных   клинков,

окружили их.

Раскрыла   ладони   Леди   Гизгана   —   и   нечто   незримое   даже   для   очей   колдунов

присоединилось к тому заклятью. А было это незримое — лунный свет в новолуние, свечение с

той   стороны   зеркал,   отражение,   возникающее   в   глазах,   внутренний   свет   камней   и   металлов,

хрустальное блистание.

Взмахнул рукам Лорд Навранд, и остановил ладони — одну над другой, словно в круг

заключил   нечто.   И   тотчас   заклятье   оказалось   как   бы   внутри   некоего   кристалла   —   прочного,

нерушимого. Нисколько не утеряв своих боевых свойств, сделалось само заклятье неуязвимым для

всякого внешнего проникновения.

И когда обратили Лорды это заклятие на Рощу, задрожала и в ужасе склонилась Роща, и

заметалась Сила, что была заключена в ней, ибо гибель почудилась ей в этом заклятье. Веретено

из молний, дождь из клинков, шторм лезвий света, водопад алмазных граней — так рушилось с

небес заклятье, сотворенное Обладающими. И это — наименьшее, что можно сказать о нем!

Но так и не коснувшись деревьев, остановилась летящая с небес гибель. Радугой огня и

влаги,  жара   и  холода,   паутиной порчи,  змеиным   кольцом,   ослепляющим  зеркалом   возник  над

Рощей колдовской щит. И был этот щит — всепожирающее пламя; бездонный омут; необратимое

повеление; распахнутая змеиная пасть, в чьих клыках вместо яда — порча.

Пятеро вышли на пустошь из лесной чащи, те пятеро, что сотворили защитные чары: Эну

Глаанест, Эну Тайнианим, Эну Ауг, Лорд Аспид и Лорд Мирэн. И когда столкнулось волшебство

с волшебством, хотя и был уничтожен возведенный над Рощей щит, так же раскололся и кристалл,

окружавший   первое   заклятье,   и   пламя   пожрало   его   силу,   и   омут   поглотил   клинки-молнии,   и

Госпожа Бледного Света узнала, что такое — Ослепление. И то немногое, что, миновав щит, все-

таки пролилось на Рощу, не причинило ей никакого существенного вреда.

Посмотрел Лорд Келесайн на этих пятерых, улыбнулся и молвил:

—  Превосходно. Я надеялся, что нам не придется ждать слишком долго. Но где же ваш

могущественный   сеньор,   столь   щедрый   на   земельные   пожалования?   Неужели   он   трусливо

прячется за вашими спинами?

Безмолвно обратился Лорд Аспид к Яскайлегу, сказав:

«Передай Мъяонелю, что ему самое время появиться здесь со своим новым оружием. Я не

уверен,   что   и   против   этих   четверых   мы   сумеем   выстоять,   а   ведь   за   их   спинами   —   полторы

дюжины других Лордов и с полсотни учеников их — волшебников умелых и искусных.»

Рявкнул Эну Глаанест:

«Скажи своему хозяину, ублюдок, чтобы он поторапливался! Я не собираюсь подыхать

из-за его лени!»

Тогда,   удалившись   от   своих   соратников   на   некоторое   расстояние,   Яскайлег   достал

колдовское зеркало, сотворил вызывающие чары и сказал своему родичу:

— Пора. Время вышло.

Но ответил Кемерлин-Отступник:

— Когда я в последний раз подходил к нему, его веки несколько раз дрогнули, как будто

бы он собирался открыть глаза. Приблизив ухо к его устам, я услышал как будто негромкий стон.

Пальцы его рук едва заметно пошевелились. Кажется, его дух постепенно возвращается в тело.

Яскайлег, следует подождать еще немного.

Сказал Яскайлег:

— Гибелью для всех нас обернется это промедление. Что, если ты ошибаешься и не будет

никакого вреда, если разбудить его всего лишь на час раньше срока?

Сказал Кемерлин:

— Поверь мне, родич — ведь я больше, чем ты, углубился в магию сновидений и кое-что

знаю о том, что происходит с теми, кто причастен к Силам, когда они пребывают в подобном

состоянии. Не следует будить его. Но если я ошибаюсь — пусть Мъяонель, пробудившись, сам

судит меня.

…В то время так говорил Повелитель Молний тем пятерым, что стояли пред ним:

— Вы поступили неразумно, придя с войной в Рассветные Земли. Не знаю, чем соблазнил

вас   Мъяонель,   но   ничего,   громе   гибели,   вы   здесь   не   найдете.   Мъяонель   обманул   вас   всех.

Впрочем, у вас еще есть возможность избегнуть смерти, и возможность эта такова: отрекитесь от