Андрей Смирнов

Лорды Эссенлера и Мяъонель встретились вновь и подтвердили общую клятву о том, что никто из

них не станет вмешиваться в дела смертных и помогать «своим» в чем бы то ни было. Армрег не

был рад такому повороту дел, но и не слишком опечален — в числе воинственных наместников

числилось немало искусных колдунов. В грянувшей войне они стали достойными противниками

людских чародеев, а именно — короля Гансейта и его приближенных, которые в большинстве

своем были учениками учеников Восседающих в Совете.

Что касается дроу и князя их, Кемерлина-Отступника, то Мъяонель сдержал данное им

обещание. Не в его силах было полностью восстановить первоначальное Целое этого народа, но из

частиц собственной Силы и из природной магии Эссенлера он создал новое Целое, ограниченное,

впрочем — что было неизбежно — пределами его собственной Силы. Хотя личная свобода тех из

дроу, кто доверился ему, осталась в неприкосновенности, магические таланты этого рода темных

альвов претерпели значительные изменения. Их волшебство как бы срослось с волшебством Рощи,

стало неотделимым от нее. Несомненно, подобное сближение несло в себе как сильные, так и

слабые стороны. Это была неизбежная цена. Но через семь лет после заключения мира с Советом

и   впервые   за   много   тысячелетий   в   народе   дроу   родился   ребенок,   оба   родителя   которого

принадлежали   к   народу   темных   альвов.   Ребенок,   не   бывший   полукровкой,   ребенок,   природу

которого в первые годы его жизни не нужно было изменять посредством колдовства.

Ирвейг часто приходил в Безумную Рощу. Ему были любопытны темные альвы, нашедшие

приют   в   колдовском   лесу,   и   их   дружбы   и   знаний   искал   Повелитель   Теней.   Он   не   был

высокомерен, и сам был готов поделиться тем, что знал и умел. Дроу не отвергли его; многие

тайны   Искусства   постиг   с   их   помощью   Ирвейг,   однако   и   сам   открыл   им   кое-какие   секреты

волшебства.   Мъяонель   не   раз   звал   его   в   гости,   но   Повелитель   Теней   избегал   его   общества.

Мъяонель был Лордом, а Ирвейг не доверял никому из тех, кто, как и он сам, был причастен к

Силе. Смертным же — хотя и не всем — он мог довериться, ибо не ждал от них ни зла, ни

предательства.

Еще реже, чем Ирвейга, видел Мъяонель прочих членов Совета. Впрочем, он не жалел об

этом и не стремился сблизиться с ними. Каково же было его удивление, когда однажды ожило

зеркало   в   его   колдовских   покоях   и   отразило   образ   Астаны,   Хозяйки   Деревьев.   Он   слегка

поклонился и вежливо приветствовал ее; она же в ответ процедила сквозь зубы:

— Так вот чего стоят все ваши слова и клятвы! Так-то вы блюдете наш договор!

— Что произошло? — Спросил Мъяонель.

Астана презрительно фыркнула.

—  «Что произошло»? — Переспросила она. — Неужели вы будете изображать из себя

полного дурака и делать вид, будто бы вам ничего не известно? О, теперь я вижу, сколь правы

были говорившие, что все клятвы и обещания для вас — лишь пустой звук!.. Но, предупреждаю

вас, милорд: если вы не прекратите то, что начали, я немедленно соберу Совет и потребую…

—  Миледи, — перебил ее Мъяонель, ибо, хотя он и был вежлив, терпение его не было

безразмерным. — Вы вправе собирать Совет когда вам будет угодно и требовать от Восседающих

всего, что вам угодно — как я могу помешать вам? Впрочем, мне нет никакого дела до Совета.

Можете начинать войну, можете вызывать меня на Поединок Сил — я готов и к тому, и к другому,

но прежде, чем вы затеете все это, не расскажите ли, ради одного лишь любопытства, какой повод

вы изыскали, чтобы хотя бы в своих собственных глазах оправдать все эти действия?

Астана долго смотрела ему в лицо; Мъяонель же молчал.

— Вы хотите сказать, — медленно начала Хозяйка Деревьев, стараясь, чтобы на этот раз ее

голос звучал спокойно, — вы хотите сказать, что это не по вашей вине леса в северо-западной

части моих владений гниют и вырождаются? Я знаю, что это не обычная болезнь, ибо я пыталась

исцелить ее своей Силой, но нисколько не преуспела в этом.

— Где это происходит? — Быстро спросил Мъяонель.

Когда Астана назвала названия земель, где распространялось заболевание, он сказал:

— Я ни разу там не был. Вы проведете меня?

— Могу, но если это не вы, то кто же?

— Наш общий враг.

—  Странно,   —   сказала   тогда   Астана,   —   мне   казалось,   я   вполне   узнала

противодействовавшую Силу. Она весьма и весьма походит на вашу.

— Вот именно. Откройте двери зеркал, миледи. Нам нельзя терять ни минуты.

Астана сделала со своей стороны зеркало проницаемым и, когда Мъяонель оказался в ее

дворце, провела его по лесным дорогам, ведомым ей одной, к окраине континента. Остановившись

на   склоне   старой   горы,   они   обратили   взоры   к   северу   и   увидели,   что   значительная   часть

безлюдного   полуострова   скрыта   бурым   туманом,   из   которого   проглядывают   стволы   и   ветви

деревьев,   уже   почти   совершенно   лишенные   листьев.   Тогда   Мъяонель   призвал   свою   Силу   и

протянул ее к умирающему лесу и сотворил колдовство, сути которого Астана не сумела понять,