Андрей Смирнов

Ведь ты лишишься не только своей Силы, но и любви, которая сейчас толкает тебя к безумству, и

навсегда утратишь даже память о своей возлюбленной.

— Посмотрим, — сказал Каэрдин и хотел открыть Дверь, но Леонардо снова удержал его.

—  Подожди   еще   одну   минуту,   —   сказал   он.   —   Выслушай   то,   что   я   тебе   скажу.

Предположим даже, что мы солгали тебе, или Повелитель Гибели обманул нас еще раньше, и за

этой Дверью вместо окончательной смерти тебя ждет дорога, усыпанная лепестками роз, а в конце

дороги высится дворец из золота, в котором поселилась Соблазн. Что из этого? Она не любит тебя

и никогда не полюбит, ведь привлекает ее лишь то, что еще не принадлежит ей. Даже и чувства,

которые   ты испытываешь к  ней —  не   более,   чем   морок,   навеянный  ее   Силой,   а  сама   она   не

способна любить.

—  Я так не думаю, — сказал Каэрдин. — И не от того ли она столь легко поддалась

вашему обману, что сама желала войти в эту Дверь и навсегда избавиться от своей магии, которая

сродни проклятью?

—  У нее для того могла  найтись тысяча  других причин! — Вскричал Леонардо.  — И

первейшая из этих причин — женское любопытство! Так же легко я перечислю тебе и остальные

девятьсот девяносто девять.

— Но так же могла быть верной и та, которую назвал я.

— Ты ослеплен любовью, — молвил Леонардо, — и видишь все в перевернутом свете.

— Это твой мир перевернут, — ответил ему Каэрдин. — А мой таков, как и прежде.

С   этими   словами   он   оттолкнул   Леонардо,   открыл   Дверь   и   перешагнул   через   порог.

Двигаясь   боком   вдоль   стены,   Леонардо   добрался   до   Двери   и   захлопнул   ее   за   Каэрдином.

Закрывшись, Дверь утеряла все свои необыкновенные свойства и стала тем, чем была — одной из

многих  дверей  во  дворце  Баалхэаверда.  Однако  некоторое   время  Леонардо  смотрел  на   нее   со

скрытым беспокойством, и странным было лицо его, как будто бы он боялся того, что они —

Каэрдин и Соблазн — все же смогут вернуться, хотя это было и невозможно. Но прошла минута, а

затем вторая, и никого не было. Расхохотался Мастер Леонардо и помог Баалхэаверду подняться с

пола.

— Скажи, — обратился он к Повелителю Рабов, — не следует ли тебе благодарить меня?

Ты видел сам, что эта женщина сотворила с его разумом. Ты хотел, чтобы с тобой произошло

нечто подобное? А так бы и случилось, и она обрекла бы тебя верной гибели, если бы задержалась

в твоем дворце еще на несколько дней.

— Благодарю тебя, родич, — сказал Баалхэаверд, отряхивая свою одежду, — что ты уберег

меня от столь гибельного безумия, а ведь сколь близок я был к бездне, о существовании которой

даже и не подозревал!.. Но от чего ты хмуришься, и от чего веселость покидает твое лицо?

— Я не вижу ключа, которым отмыкается Дверь в Ничто, — сказал Мастер Леонардо.

—  Да,   —   согласился   Баалхэаверд.   —   Надлежит   немедленно   отыскать   его.   Этот   ключ

может быть нам очень полезен. Своих врагов мы обманом станем заманивать в эту Дверь и будем,

таким образом, навсегда избавляться от них.

Но как они не искали ключа, ничего не смогли найти. И тогда стало им ясно, что, отворив

Дверь, Каэрдин вытащил ключ из замочной скважины и унес с собой в Ничто. Скверными словами

обругали они Повелителя Затмений за этот поступок и стали размышлять о том, нельзя ли каким-

нибудь образом изготовить для того ключа копию.

Здесь кончается рассказ об уходе богов и гибели трех наиболее могущественных в числе

Обладающих Силой: Кадмона, Дарующего Имена, Каэрдина, Повелителя Затмений и женщины,

имя которой было — Соблазн.

ДРАГОЦЕННОСТЬ

(история девятая)

Многие   волшебники   пришли   в   Эссенлер,   Рассветные   Земли,   и   поселились   в   них.   Кто

открыто, кто тайно, кто по протекции своих родичей и при их помощи, а кто и без всякой помощи

и содействия, обходясь лишь собственными силами, творили дороги в новые земли, приходили и

умножали   число   насельников   Эссенлера.   В   новорожденном   мире   обрели   пришельцы   многие

знания  и  большую  власть,  потому  что стихии Эссенлера  не  были еще  замутнены  временем  и

открыты для каждого, кто желал изучать их и владеть их силой. Из числа первых поселенцев

составился   Совет   Лордов,   куда   вошли   наиболее   могущественные   и   известные   из   них.   Совет

решал, как относиться к каждому новому пришельцу — принимать его, или прогонять прочь,

помогать ему, или требовать высокой платы за право жить в Рассветных Землях и постигать их

волшебство. Лишь единственный раз отступился Совет от вынесенного приговора, и только лишь

потому,   что   некий   Лорд,   которому   прежде   желали   объявить   войну,   неожиданно   получил

заступника в лице того, кто прежде яростнее всех обвинял его — а этот заступник имел большой

вес в Совете и был главой наиболее влиятельной из его партий. В иных же случаях всегда нещадно

карал Совет тех, кто осмеливался сомневаться в его власти и пренебрегать его приговорами.

Неудивительно, что от того происходили войны между первыми поселенцами и новыми