Андрей Смирнов

иных Землях. Но никогда больше не возвращался он в Эссенлер и долгое время не пытался мстить

своим врагам, потому что не желал размениваться на мелочи и вновь подвергать себя их гневу, не

насладившись прежде сполна их унижением и отчаяньем, а способа отомстить достойно он не мог

отыскать. В глубине сердца ненавидел он и нынешнюю свою Силу, и землю, где жил, потому что

казалось ему, что прежде жил он во дворце — но был изгнан из него и вынужден обитаться в

бедняцкой лачуге, был богат — ныне же, как нищий, вынужден трястись над каждым медяком,

владел рубинами и алмазами — ныне же должен беречь валуны и булыжники. От того часто

убивал он волшебников, забредавших в его земли, даже если не имел с ними никакой вражды и

никакой  пользы  не  мог  извлечь  из  их  смерти.   По  этой причине  путешественники и  торговцы

старались стороной обходить его владения. Люди стали называть его Повелителем Камней.

Теперь надлежит оставить его и вернуться во дворец Лорда Зерема, изрядно пострадавший

во время поединка меж Алгарсэном и Ягани. Явились туда некоторые из восседающих в Совете

Лордов, и в числе их — Келесайн Майтхагел, а с ним — ученики его. Были освобождены Ягани и

Зерем из оболочек, которыми окружил их Повелитель Драгоценностей, и гневно сказала Ягани

Зерему:

— Почему ты не предупредил меня, что в твой план посвящен еще кто-то?

— Ты — не актриса, но Леди, — отвечал ей Зерем. — Ты не смогла бы сыграть свою роль,

как должно. А Повелитель Драгоценностей, увидев, что ты сражаешься не в полную силу, почуял

бы подвох.

— А если бы я убила его, и через то открылось бы, что никакого отношения Алгарсэн не

имеет к происходившему в Эссенлере? — Спросила Ягани. — Что было бы тогда?

Пожал плечами Повелитель Бестий.

— Нетрудно сказать, — отвечал он. — Ты понесла бы наказание, как убийца.

Захотела тогда Ягани рассечь огненными клинками душу и тело Повелителя Бестий, а прах

его   развеять   по   ветру,   но   прочие   Лорды   не   позволили   ей   этого.   Обернулась   тогда   Ягани   к

Джордмонду и Тарнаалю.

—  И   это   —   тот   закон   и   то   правосудие,   которые   вы   столь   высоко   превозносите?   —

Спросила она их.

—  Не знали мы ничего о замыслах Зерема, — отвечали ей Лорды, — иначе, без всякого

сомнения, постарались бы остановить его.

— Я выхожу из Совета, — сказала им Танцовщица. — И ни в чем более не будет вам от

меня помощи.

Некоторые пытались утишить ее гнев, но не преуспели в этом. В сильном раздражении

покинула их Ягани и скрылась в своем огненном царстве.

Сказал Джордмонд:

— Трудно назвать благородным поступок Лорда Зерема, однако все мы перед ним в долгу

за   то,   что   он   помог   нам   разоблачить   предателя.   Следует   помочь   ему   в   восстановлении   его

цитадели.

Сказал Зерем на это:

— Я справлюсь и сам. Лучшая от вас будет помощь, если вы все немедленно покинете мои

владения.

Когда ушли Обладающие Силой из его земель, сказал Келесайн Тарнаалю:

— Твой меч сломан. Примешь ли ты от меня другой клинок, как дар?

Сказал Тарнааль:

— С радостью.

Тогда  отправился Келесайн со своим  старшим учеником, Наврандом,  в кузницу, и там

приступил к работе, призвав к себе нескольких искусных альвов. И сотворили они меч из серебра,

и наделили его волшебством света, и покрыли лезвие меча многими рунами. Но сказал Келесайн,

взяв в руки этот меч:

— Недостаточно он хорош для Ангела-Стража. Не обрадуется он такому мечу и неумехой

назовет того, кто сотворил его.

Ушли из кузницы альвы, опечаленные словами Келесайна. Он же призвал к себе народ

живых молний и просил помочь ему в изготовлении оружия. Всем был хорош новый клинок,

гибкий, как плеть, и острый, как бритва. Он мог поражать, подобно молнии, врага на большом

расстоянии, а при ударе становился подобен плети-семихвостке, и в семи местах пронизал врага.

Но сказал Келесайн:

—  Слишком много в этом мече от моей Силы. Мы же должны сотворить то, что более

подошло бы самому Тарнаалю, а не мне, ведь иначе он вернет мне мой дар.

Тогда   покинули   кузницу   живые   молнии,   телами   и   светом   которых   был   закален   этот

клинок. Обратились живые молнии к обитателям лунного света, и сказали им:

— Великое волшебство ныне творит господин наш. Не в силах мы помочь ему, но, может

быть, сможете вы, и о том просим вас, как добрых соседей.

Согласием   ответили   на   это   обитатели   лунного   света,   и   явились   в   кузницу   Келесайна.

Новый клинок сотворили они, и был он прозрачным, почти невидимым, и свет его был неярким, а

касание его — почти не ощутимым, но от того не менее гибельным, чем касания первых двух

клинков.

Но сказал Келесайн, взяв этот клинок в руку:

— Я видел прежний меч Тарнааля: этот подобен ему, но много хуже. Никогда не поднесу я

Ангелу-Стражу дар, если буду знать, что чем-то подобным или даже лучшим прежде владел он.

Сказали обитатели лунного света:

—  Все свои знания употребили мы на создание этого меча, ты же, мы видели, вложил в

него всю магию, какую мог, не рискуя сделать этот клинок принадлежащим твоей Силе. Если ты

желаешь сотворить лучшее, мы бессильны помочь тебе.

Разрезал тогда Навранд себе ладонь и сказал так: