Андрей Смирнов

Когда   утром   действие   пыльцы   сонной   бабочки   подошло   к   концу,   вчерашний   герой,

проснувшись, увидел, что его возлюбленная похищена. Обнаружив дыру в колдовском пологе, он

узнал, как было осуществлено похищение, а увидев на полу следы когтей — догадался, кем. Не

мешкая, он собрал вещи, свернул свой волшебный плащ и попрощался с хозяевами дворца. Его

уговаривали остаться, но он, поблагодарив, отказался. Еще он расспросил придворных о том, как

добраться до пещеры прорицательницы Гветхинг. Ему подробно описали дорогу, ибо многие из

вельмож Инор Такледа посещали Гветхинг и задавали ей свои вопросы.

И вот, спустя некоторое время, Мъяонель добрался до пещеры прорицательницы. Войдя

внутрь,   он   встретил   облезлую   собаку   и   огромную   старую   крысу,   кормившихся   из   одной

кормушки.   И   когда   он  вошел,   собака   оторвалась   от   еды  и  зарычала   на   него.   Из   пасти   у   нее

вырвалось пламя, а глаза плакали ледяными слезами.

— Я не желаю тебе зла, — миролюбиво сказал Мъяонель. — Я тебя не трону. Я пришел к

твоей хозяйке.

— Проходите, проходите, милорд! — Тотчас закричала крыса. — Не обращайте внимания

на Тирка. Он вас не укусит. Проходите, милорд, не бойтесь!

И Мъяонель, за долгую жизнь привыкший к разного рода чудесам, спокойно прошел мимо

говорящей крысы и демонической собаки, по достоинству оценив чувство юмора старой Гветхинг.

В  следующей  пещере  он  увидел  Гветхинг.   Прорицательница  была   стара   и уродлива,   и

выглядела  как  бездомная  плешивая   нищенка.  Все   же  Мъяонель  с  почтением   поклонился  ей и

поздоровался, обращаясь словно к знатной леди.

—  Лесть, — улыбнулась в ответ прорицательница. — Сколько я слышала на своем веку

лести — и что я молода, и красива, и обворожительна, и добра — а все равно на сердце делается

теплее, когда какой-нибудь молодой врун вроде тебя приходит и плетет свои враки. Ну, говори,

зачем пожаловал?

— Госпожа, — промолвил Мъяонель, — слава о твоей мудрости гремит во всех землях. Я

пришел просить совета.

—  Совета... — Потянула провидица. — Я должна предупредить тебя, небожитель: цена

моих советов всегда выше, чем польза, которую извлекают из них.

— Что ты имеешь в виду, мудрая женщина?

— Что имею — то все мое, неборожденный. О чем бы ты не спросил меня — я все равно

не   скажу   тебе   ничего   нового,   а   раз   так,   то   чем   бы   ты   не   заплатил   мне   и   чем   бы   не   стал

расплачиваться потом, это все равно ведь будет больше, чем ничего, не так ли?

— Темны твои слова, мудрая Гветхинг. Скажи лучше прямо, какую цену ты потребуешь за

свой совет?

— Обычно я не требую высокой цены, но раз уж ты так добр, Мъяонель — отдай мне свой

плащ, который делает всякого, кто носит его, невидимым, невесомым и неуязвимым — ибо мне

надоело   отвечать   на   глупые   вопросы,   которые   задают   мне   безмозглые   люди   и   ленивые

небожители, и я желаю скрыться от них.

И Мъяонель без споров снял с плеч свой волшебный плащ, и свернув его, положил на

камень. Однако, складывая плащ, он незаметно зажал одну из разорванных нитей между большим

и указательным пальцем.

— Как мне обрести собственную Силу? — Спросил он затем.

—  Будто   ты   сам   этого   не   знаешь,   —   насмешливо   оборонила   ведьма,   жадно   пожирая

глазами подарок.

— Кермалю, истребителю чудовищ, ты дала такой же ответ?

— Глупому мальчишке Кермалю я дала такой ответ, который он смог понять.

— Неужели я хуже его, раз ты мне не даешь даже такого?

— Нет, Мъяонель, не хуже и не лучше. Мне казалось, что ты умнее.

—  Отвечай,   —   гневно   процедил   волшебник.   —   Перестань   оскорблять   меня   и   отвечай

понятно — или не получишь плаща.

— Что же ты хочешь узнать? — Горько вздохнула старая пророчица.

—  Как   обрести   Силу?   Как   принести   в  мир   новое   волшебство?   Как   научиться   творить

невозможное?

— Сотворить невозможное.

— Говори! — Приказал Мъяонель, едва сдерживая ярость.

—  Что же мне еще сказать, если ты не хочешь слушать? Как я могу научить тебя   твоей

Силе? Ты должен сам найти к ней дорогу. Только тогда она станет по-настоящему твоей. Ты

освоил многие известные пути волшебства, Мъяонель, но к магии, которую ты жаждешь обрести,

известных путей не существует. Многие гибнут на этом пути — как Кермаль; многие теряют Силу

— как Повелитель Дорог, которого ты так ловко обманул; а многие, обретя Силу, теряют разум —

вспомни Повелителя  Оборотней! Прислушайся к волшебству, которое  готово родиться  в тебе,

Мъяонель — и ты поймешь, что тебе следует делать. Лишь одно я скажу тебе — нельзя обрести

что-то,   не   потеряв   ничего,   поэтому   подумай   еще   раз,   стоит   ли   тебе   и   дальше   стремиться   к

могуществу.

И вдруг Мъяонелю показалось, что он и в самом деле что-то понял — или вот-вот поймет.

Гнев покинул его, он низко поклонился Гветхинг и вышел из пещеры. Переступая порог, он едва

не наткнулся на крысу и собаку, и понял, что они подслушивали разговор. Собака зарычала, капая

на пол пещеры огненной слюной, а крыса, низко поклонившись, закричала: