Андрей Тарковский. Сталкер мирового кино

Мы видим фото Тарковского, сделанное во время съемок «Жертвоприношения», – он лежит в декорации, на диване, покрытый белой простыней. На том диване, где герой фильма видит свои апокалипсические сны. Фотография Тарковского в зеркале.

Из дневника Тарковского. 29 сентября, Стокгольм. Все так ужасно трудно. Я так устаю. Я просто больше не могу без Андрюши. Я больше не хочу жить.

8 ноября. Сегодня я видел ужасный, печальный сон. Я опять увидел озеро на Севере. Как мне кажется, где-то в России. Рассвет. На другом берегу два русских православных монастыря и церкви необычайной красоты. И мне было так тоскливо, так печально на душе!

Фотографии Тарковского того периода – больное, уставшее лицо.

10 ноября. По делам, связанным с Андрюшей, пока ничего. Завтра состоится вторая встреча с Пальме. В Риме мы с Ларисой были в министерстве иностранных дел. Нам хотят помочь. Как? Мы были у одного адвоката и сенатора, у которого отличные связи в правительстве. Андреотти просил его подождать неделю; после этого он придумает необходимые шаги для приглашения наших родных. Из Москвы поступают плохие вести. Ужасные дни, ужасный год. Господи, не покинь меня!

18 ноября. Я болен. Бронхит и нечто абсурдное в затылке и в мышцах, которые давят на нервы, что вызывает сильные боли у меня в шее, в плечах. Кашель, насморк. И в то же время надо озвучивать фильм. А время уходит.

19 ноября. Я был у массажиста. Из-за постоянного стресса плечи и спина у меня в плохом состоянии, и, похоже, придется сделать небольшую операцию у правой ключицы. Он сказал, что ждать становится опасным. Я говорил с Москвой. Но что нового я могу им сказать? В Киноинституте без меня работа вообще не двигается вперед.

24 ноября. Я болен. Даже довольно опасно. Ужасная напряженность между мной и продюсершей из-за длительности фильма – 2 часа 10 минут. Переговоры между Горбачевым и Рейганом окончились. Есть надежда на следующий год.

30 ноября. Ужасные споры из-за длины фильма. Я болен. Пришлось сделать общий анализ крови и рентген легких. Результатов до сих пор нет.

10 декабря. Врач сказал мне, что в пятницу 13-го (удачный день выбрал) я должен идти к специалисту по легким. Получил очень строгое письмо от директора Киноинститута и ответил очень холодно, что не понимаю его позиции: или он хочет фильм Тарковского, или какой-нибудь коммерческий фильм длиной на полтора часа.

Онкологический институт в Стокгольме. Камера скользит по стенам здания, мы видим вход в него, окна. Вот указатель со стрелками на территории института.

11 декабря. Чем старше я становлюсь, тем таинственнее для меня человек. Он словно ускользает от моих наблюдений. Это значит, моя система оценок рухнула, и я теряю способность судить о нем. С одной стороны, хорошо, когда система оценок разрушается, но хорошо ли, когда разрушаются все системы? Упаси меня Бог потерять все!

Что со мной? Новое обострение туберкулеза? Воспаление легких или, может быть, даже рак? 13 декабря все узнаю.

Я болен и лежу в постели. Сильные боли в глубине легкого. Сегодня я видел во сне Васю Шукшина, мы играли в карты. Я спросил его: «Пишешь сейчас что-нибудь?» «Пишу, пишу», – ответил он рассеянно, все мысли у него были в игре. Потом все встают, и кто-то говорит: пора рассчитаться. В том смысле, что игра кончилась и надо подсчитать результаты.

12 декабря. Несколько дней назад я лежал в постели, но не спал. Вдруг я увидел свое легкое изнутри, вернее, часть легкого и кровавую дыру в нем с сочащейся кровью. Никогда раньше не было у меня таких видений.

Мои дела плохи. Сильный сухой кашель и здесь колющая боль в легких. Головные боли.

13 декабря. Сегодня и в самом деле черная пятница. Я был у врача в клинике. Они все там были очень любезны и внимательны ко мне, где-то даже слишком любезны.

Они сделали анализ в свое свободное от работы время. Очевидно, Слава Ростропович как-то воспользовался своим влиянием. В левом легком что-то есть. Врач сказал, либо воспаление легких, что, по-видимому, неверно, так как темное пятно не исчезло под воздействием антибиотиков, которые я принимал. Или туберкулез? Или опухоль? Он спросил меня, где я хотел бы оперироваться в наихудшем случае. Я думаю, может быть, совсем не надо оперироваться. Только мучиться, без всякого результата. Ведь это легкое, а не женская грудь. Они взяли пробу ткани из таинственной опухоли у меня на голове, которая появилась там месяц назад – совсем неожиданно и без видимой причины. Они исследовали меня на туберкулез. К 20 декабря у них будет ясность.