Андропов

Поистине — необъятный простор для сведения личных счетов, для выхода озлобления, для удовлетворения зависти. ЦК КПСС не только призывало к доносительству, наушничеству, фискальству — оно его всемерно поощряло и восхваляло: письма, отмечало Политбюро, — «это свидетельство политической активности трудящихся, их непосредственного участия в совершенствовании форм управления» /72/. И в заключении: «Письма являются наказом трудящихся партийным и советским органам» /73/.

Конечно же, далеко не все в замечаниях и рекомендациях Политбюро устраивало «советских трудящихся». Многие из его решений суживали и без того ограниченные и ущемленные их права и возможности, не разрешенные формально, но утвержденные фактически: «Обращено внимание Прокуратуры СССР и МВД СССР на необходимость принятия мер по усилению охраны правопорядка в городах и сельских населенных пунктах» /74/. Значит, читалось между строк, рабочему человеку будет нелегко «опрокинуть» в закусочной стакан-другой вина или разделить в подъезде «на троих» традиционную бутылку водки.

«…Ставится вопрос о необходимости строгого соблюдения требований партии и правительства об укреплении государственной, трудовой и производственной дисциплины, активного применения законодательных и общественных мер воздействия к их нарушителям» /75/. Стало быть, работать придется еще тяжелее — до полного износа. И не будет возможности «выскочить» на час-другой в магазин, чтобы «отовариться» самыми необходимыми вещами: одеждой, обувью, мелочами каждодневного пользования, мылом — сегодня, зубным порошком — завтра, иголками — еще через день и т. д., когда их по случаю «выбросят» в продажу.

Намечается закрепить — пока на селе, по формуле сталинских времен — трудящихся на рабочем месте: «Необходимо сосредоточить внимание партийных и советских органов… к тому, чтобы освобождающиеся в связи с перестройкой органов управления сельским хозяйством кадры специалистов были сосредоточены в отраслях агропромышленного комплекса, использовались на работе непосредственно в колхозах и совхозах» /76/.

Идеологический процесс «единомыслия» еще сильней придавит духовную и нравственную жизнь общества: «Политбюро ЦК КПСС поручило… принять необходимые меры по усилению политической и организационной работы среди колхозников, рабочих…» /77/. А тем, кто попытается из-под него выскользнуть, не избежать наказания, в том числе самого сурового — исключения из партии со всеми последствиями: отлучением от социальной жизни, изгнанием с работы и т. д. «Подведены итоги работы партийных комитетов и первичных организаций, связанной с приемом в партию, расстановкой и воспитанием коммунистов… намечены меры по устранению имеющихся в этом деле недостатков» /78/.

Оснований для большого оптимизма такие призывы и резолюции Политбюро не могут дать. Но сам факт их публикации для всеобщего ознакомления вызывает определенное ублаготворение: он встряхивает общественную жизнь, выводит ее из состояния оцепенения и безразличия. Толпе приятны и желанны решительные меры правительства — в ней живет извечная тоска по хозяину. А если порой эти меры направлены непосредственно против самой толпы — что ж, советский человек давно научился хитрить, приспосабливаться и… обходить. Так что, в целом, сообщения о заседаниях Политбюро, призванные, по существу, засвидетельствовать факт ограничения власти Генсека, на деле вызывали в общественном сознании, скорее, противоположные результаты — способствовали упрочению и укреплению авторитета Андропова. И новый лидер незамедлительно и умно этим воспользовался.

Глава шестая АНДРОПОЛОГИЗАЦИЯ ВЛАСТИ

На советской государственной сцене много персонажей из социальных спектаклей, которые в современном обществе сняты с политического репертуара.

Советская история движется по замкнутому тоталитарному кругу. В 1982 году она вернулась к событиям 1957-го, когда давление оппозиции заставило тогдашнего Генсека, лукавого Хрущева, сделать крутой поворот от внутрипартийной борьбы к экономическим вопросам, развернув наступление по широкому фронту проблем, заманчивых для народа, важных для его личной популярности и опасных для его противников (таких, как соревнование с Америкой по производству продуктов питания, освобождение приусадебных участков колхозников от натурального налога, сокращение правительственной бюрократии) /79/.

К началу 1983 года Андропову становится очевидно, что несмотря на победу в борьбе за власть на ноябрьском Пленуме он оказался в положении, когда большинство членов Политбюро противится его попыткам реорганизации государственного аппарата и экономическим реформам. И тогда он решает, по методу Хрущева, перенести внимание с внутрипартийной борьбы на актуальные социальные темы. И делает это не за стенами Кремля, где позиции его противников сильнее, а вынося спорные вопросы на «массовое обсуждение» /80/.