Анестезиолог. Пока ты спал

Главное, чтобы служитель культа неформально подошел к своей работе. С душой. Тут уж от родни зависит. Насколько обозначен интерес. При наличии средств заказывается целый ряд таинств. Одному старому маразматику, у которого от пьянки отвалилась печень, случился инсульт и под конец отказали почки, родня заказала священнику все, что только тот мог сотворить. Разумеется, кроме исповеди. Дар речи был потерян. Начали с крещения. В дальнейших планах было причастие, соборование, и если в процессе понадобится отпевание, то и отпевание. Святой отец к задаче подошел неформально. Первым делом начал зачем-то искать желающих стать крестными родителями. Лично я отказался, сославшись на боязнь высокой ответственности. Вдруг крестник вырастет негодяем. В роли крестного пришлось выступить дьякону. Через пару часов больной пришел в рассудок. Внятно произнес слова «на х..!». Дьякон стал пиарить священника:

– Чудо, чудо!

Может быть, и чудо, но видели мы чудеса и покруче. Подумаешь, черти на сей раз не взяли. В следующий раз заберут. Пусть даже крещеным, сомневаюсь, что он попадет на небеса.

А на счет чудес покруче, тут без всякого преувеличения. Первый случай убедиться в всепобеждающей силе человеческого разума, представился еще в институте. На практике, курс второй или третий, отправили меня в приемное отделение городской больницы номер девять. Дали важное задание, даже два. Заполнять лицевую сторону историй болезни и выдавать поступающим градусники. А девятая больница в то время специализировалась на лечении панкреатитов, и от хирургов требовалось измерить не только температуру в обычном месте, под мышкой, но и в заднем проходе. Для этой цели лежал специальный градусник, с резиновым набалдашником на тупом конце, чтоб ненароком не провалился за анальный сфинктер. В прямую кишку. Набалдашник был такой величины, что пролезть не смог бы ни в одно самое широченное очко.

Вечер. Поступает некий организм, как обычно, с острым панкреатитом. Записываю паспортные данные, место работы, профессию. Сварщик. Человек явно не очень сложный, как большинство больных панкреатитом, и долго не понимал, чего от него хотят, вертел градусник в руках, а слово «ректально» воспринимал как обидное, пока я не вытерпел и не прикрикнул на него:

– Да в жопу ты его себе засунь, мудила!

Для столь интимного процесса больной зашел в ванную, а я, устав от беседы, вышел на крыльцо покурить. Когда вернулся спросить об успехах, увидел, что товарищ как-то пританцовывает в санитарной комнате, а на мой вопрос, зачем он это делает, товарищ ответил: – Да больно, бля!

В общем, засунул он себе этот градусник набалдашником вперед. Давай, говорю, вынимай. Попытка вытащить сопровождалась криком, действительно больно. Наконец, совместными усилиями достали, пришлось отмывать его от масс кала. Потом оправдываться перед дежурным хирургом, почему не измерил ректальную температуру, объяснять, что так и так, человек каким-то образом умудрился. Добило меня тогда отсутствие всякого удивления на лице хирурга. Тот произнес только:

– Ну чего, бывает, напиши в истории, нормальная, 37,0. Через пару дней поправится.

Действительно, смотрю, через пару дней этот сварщик ведет за собой группу выздоравливающих на прогулку, через садик на Крестовском, к пивному ларьку. И хотя я был по габаритам раза в два меньше его, посмотрел он на меня с опаской.

* * *

Православная беседа в канун Пасхи.

Анестезиолог:

– Ты кагор принес?

Хирург:

– Забыл. Коньяка полно. Завтра можешь упиться.

– Ну ты же обещал. Без кагора нельзя. Тогда отпусти на полчаса, съезжу в магазин, куплю. И заодно заеду в церковь, яйца освятить. Я вчера поздно покрасил, не успел.

– Не отпущу, лучше в рентгеновский кабинет сходи за снимками, там заодно можешь и яйца свои освятить.

* * *

Много чудес во вселенной. Жаль, что я потерял способность удивляться необычному. Последний эпизод, который добил эту способность, был такой.