Анфиса в Стране чудес

И тут Анфиса вдруг обнаружила, что не на Невском она и без Гиты, а на Московском вокзале у поезда «Красная стрела» с билетом на забронированное купе и паспортом на имя «пани Ежинска».

Анфиса легла на нижнюю полку. За окном исчезали питерские окраины. «В Москву, в Москву!» – галдели три сестры в соседнем купе; ложка весело позвякивала в стакане чая с железным подстаканником; Анфиса лениво перечитывала «Повесть о Сонечке» и равнодушно засыпала под стук колес. Вскоре ее разбудил звук гонга, который никак не должен был звучать в «Красной стреле», да еще в понедельник. «Начинается», – вяло вздохнула Анфиса и стала слушать.

– Слушай, о благороднорожденная! Пять ядов, подобных наркотикам, порабощают человечество и привязывают его к страданиям существования в пределах Шести Лок – похоть, ненависть, глупость, тщеславие (эгоизм), зависть.

– Плавали, знаем, – пробурчала Анфиса, но замолчала, услышав главную мантру Авалокитешвары ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, а потом и самого Авалокитешвару, сидящего напротив, на соседней нижней полке. Авалокитешвара пил чай с кусочком сахара вприкуску, следуя хрестоматийному виленинскому примеру.

– Как покровитель Тибета, хочу заметить тебе, Анфиса, что повторение моей мантры и при этой жизни, и в Бардо помогает завершить круг смертей и рождений. Моя мантра открывает путь в Нирвану, – сказал он очень серьезно. – ОМ затворяет врата рождения в мир богов, МА – в мир асуров, НИ – в мир людей, ПАД – в мир животных, МЕ – в мир «прет», ХУМ – в мир обитателей Ада. Чтобы закончить скрип Сансары, ты должна умереть правильно: спокойно, достойно и без страха. Ты должна прилежно изучить искусство умирания, будучи еще в добром здравии. Тогда ничто не опьянит тебя в Сидпа Бардо, и ты никогда больше не появишься ни в одной из шести Лок.

– Я стараюсь, – тихо сказала Анфиса.

– Плохо стараешься, – помрачнел Авалокитешвара. – Ты на Гиту не смотри: она богиня, ей по бутикам ходить привычно. А тебе просто не нужно думать о Марсе. Тебе вообще вредно думать.

– Всем вредно думать, – попыталась возразить Анфиса, но Авалокитешвара остановил ее, подняв ладонь:

– Не всем. А тебе вредно. Особенно о Марсе. Все, тема закрыта, иди изучай Сидпа Бардо, только особо не увлекайся – не то заново родишься.

– Спасибо, что напомнили, – Анфиса закрыла глаза и нырнула в засемьюпечатное.

– Ты получишь тело, подобное прежнему – чувственному телу из плоти и крови. Оно будет наделено особыми свойствами и совершенством. Но это тело, рожденное желанием, Анфиса, всего лишь иллюзия мыслеформ в Промежуточном Состоянии.

«Я помню, я читала, – не сказала Голосу Анфиса. – Тело желания оно называется».

– Не следуй за видениями, Анфиса, что появятся перед тобой, не соблазняйся, будь тверда. Если окажешься слабой и привяжешься к ним, снова будешь скитаться – хуже, чем в Питере! – в Шести Локах будешь скитаться и страдать.

«И тут „благоприятна стойкость“» – не вздохнула Анфиса, ныряя куда-то совсем уж глубоко.

– Дабы овладеть истиной, оставь суетное, дай своему глупому уму успокоиться в бездеятельности. Стань изначальна, ясна, пуста; пребудь неомраченной, забудь даже о Марсе – так, и только так ты избежишь очередных врат чрева и освободишься от грязной скрипучей колесницы.

«Хрен-два от нее освободишься», – не подумала Анфиса, но спохватилась.

– Даже если при жизни ты была слепой, глухой или хромой, то здесь, в Посмертном мире, станешь совершенна.

«Иногда от „совершенства“ становится грустно, – не возразила Анфиса. – Но от несовершенства вообще хоть на стену Китайскую лезь…»

– Нерожденность, Нестановление, Несотворенность, Невоплощенность – вот цель, которая стоит перед тобой, и ничего более не должно прельщать тебя.

«Трандец, Нирвана», – улыбнулась Анфиса и поплыла дальше, вслушиваясь в засемьюпечатанное.

– Теперь твое тело не состоит из грубой материи. Ты можешь легко проходить сквозь скалы, холмы, камни, землю, дома. Даже через гору Меру можешь пройти.

«Это та, что в центре Земли, а вокруг – континенты?» – не спросила Анфиса.

– О благороднорожденная, ты увидишь места, хорошо тебе знакомые на Земле, увидишь родственников и друзей; ты захочешь поговорить с ними, но НЕ ОНИ услышат тебя. Тогда ты поймешь, что мертва и будешь страдать подобно рыбе, выброшенной из воды на раскаленные угли.

«Да я и так вроде ни жива, ни мертва, – не слишком усомнилась Анфиса. – Ничего не понимаю».

– Привязанность к земному не спасет тебя от страдания, поэтому молись своему гуру, детка.

«Где же этот гуру, и есть ли он вообще?» – не прикинула Анфиса, но на всякий пожарный произнесла ОМ МАНИ ПАДМЕ ХУМ, вызвав одобрительный кивок Авалокитешвары, расслабившегося неподалеку от Лхасы в пещере с крутым кондиционером.