Ангар

Это место настраивало меня на творческий лад. Оно просто фантастическое. Бескрайняя степь и всё та же жёлтая выгоревшая трава длиной в ладонь. Трава так странно шелестела на ветру. И ветер… Мятный. Морской.

Создавалось ощущение, что где‑то тут точно есть море. Я лежал на животе в тени раскидистого дерева, и чуть прищурившись, смотрел вдаль. Вообще‑то я не любитель ничегонеделанья… но сейчас даже не рисовались шаржи. И рисованный дракон всё никак не мог понять, что от него требует Тэд, потому что у Тэда всё ещё не было рта. Я отложил чёрный карандаш и стопку белых листов. Надо потом не забыть собрать рисунки в одну папку и показать Алу — он такое любит.

Всё было как‑то… странно. Не страшно, а очень даже приятно, но странно. Как будто я оказался в очень реалистичном сне.

— Бездельничаешь, парень? — насмешливо спросил кто‑то, бухнувшийся рядом со мной на землю.

— А то! За мной следят? — меланхолично поинтересовался я у Шесса.

— А то! — усмехнулся он. — Как за особо опасным типом. Вся база трепещет в праведном страхе. Но сейчас ты вполне безопасен — так, обычный бездельник… не знай я, какой ты на самом деле коварный, то я бы даже умилился.

— А вот и нет… — всё так же меланхолично возразил я, переворачиваясь на спину и подкладывая руки под голову. — Когда моё тело ничем не занято, происходит ужасное: я думаю. Представляешь, какие мысли могут прийти в мою коварную голову?

— Боюсь, мне такое и не снилось! — засмеялся Шесс. — Ладно уж, мировое зло, что случилось? Ты сейчас словно и не ты.

Я открыл глаза и посмотрел на солнце сквозь листву. Подбирал слова.

— Шесс… Это странное место. Эта ваша Румыния. Она… слишком идеальная. Слишком запредельная. И… и мне это безумно нравится. Мне вообще много чего нравится. Краков, к примеру. Или мамина спальня — она очень уютная и во всех смыслах восхитительная. Но Румыния… Это что‑то другое.

Шесс как‑то слишком понимающе усмехнулся, сорвал желтоватую травинку и повертел её в руках. Тоже, кажется, подбирал слова.

— Знаешь, Джеймс… Я ведь маггл. И когда я первый раз очутился на территории Хогвартса, то всё казалось мне таким фантастическим и невероятным… Так оно есть и по сей день, хотя я давно не был в школе. И я действительно привязался к тому месту. Я его любил. Но Румыния… Я тебя понимаю. Это что‑то действительно слишком запредельное. Даже воздух. Эта трава… это солнце. Всё другое.

Я вздохнул полной грудью. Конечно, первым делом со своими ощущениями я полез к Тэду: он никогда не будет смеяться или утверждать, что всё это детские выдумки. Люпин честно пытался понять то, что я говорю, но недоумение читалось на его лице очень легко. Он действительно ничего такого не чувствовал. Да, естественно, он приходил в восторг от всевозможных магических разработок, драконов и прочего, но… Но.

Это неведомое я почувствовал буквально в первую же ночь, что провёл тут, в Румынии. И с каждым днём неведомое усиливалось, открывало мне всё больше и больше чудес этого восхитительного места. А потом Чарли привёл меня к этому дереву. Я видел, какими глазами драколог смотрит на степь.

И мог бы поклясться, что наверняка мои глаза имели то же выражение.

Р–р-раз — и ещё одна вспышка хохота. Та самая рыжая красотка, которую звали Элео Сабатини, с раскрасневшимися от вина щеками весело рассказывала о всяких казусах, произошедших в её работе с драконами. Она говорила с лёгким итальянским акцентом, смешно щурила глаза и очаровательно закидывала голову назад, заливаясь звонким смехом. Эх, вот был бы я постарше, обязательно влюбился. Но, увы, пока меня больше интересовал странного вида пирог с какой‑то начинкой, по–видимому, мясной. Шесс как‑то подозрительно бодро расхваливал это нечто, взмахивая руками и искоса поглядывая на Элео.

— Ла–а-адно… Давайте сюда этот ваш кулинарный шедевр, — проворчал я, положив себе в тарелку внушительную порцию пирога. — Но учтите, если он напичкан чем‑то таким, от чего мне захочется посетить уборную, то лучше не говорите.

Все радостно закивали и я заподозрил что‑то неладное. А ещё меня терзали смутные сомнения. А Тэд — гад! Его, похоже, посвятили в страшную тайну начинки пирога, и сейчас он с таким же азартом, что и остальные, наблюдал за мной. Над столом нависла подозрительная тишина.

Ну их всех! Я собрался духом и откусил кусочек такого сомнительного кушанья. М–м, а ничего так, на вкус как обычный мясной пирог бабушки Молли.

Стол потонул в радостном гуле и улюлюканье. Кто‑то похлопал меня по спине, и я даже подавился: тут явно всё было нечисто.

— Беру свои слова обратно: что вы сюда напихали? — я кивнул на свою тарелку.

— Да это обычный пирог… Просто проверка на вшивость, — хохотнула Элео, кокетливо заправив за ухо огненно–рыжую прядку.

— Элли, не смей очаровывать нашего юного друга, он ещё слишком мал, — улыбнулся Чарли, а девушка презрительно фыркнула и сказала какое‑то слово на итальянском. Явно нецензурное.

— Элли, — с нажимом сказал Шесс, глядя прямо в глаза девушке, — просто терпеть не может, когда её так зовут. Но, парадокс, мы всё равно…