Ангел

Спальня была обставлена старинной французской мебелью из вишни и других фруктовых деревьев, гамма цветов напоминала ту, что внизу: оттенки кремового, кофейного, мягко-желтого перемежались с розовым и блекло-зеленым. Все они соответствовали цветам расстеленного на полу восхитительного обюссонского ковра, подсказавшего дизайнеру цветовое решение спальни.

Сняв джинсы, футболку и коричневые замшевые мокасины, Джонни отправился в ванную принять душ. Через несколько минут он появился из клубящихся паров, схватил полотенце, накинул его на себя и потянулся за меньшим полотенцем, чтобы вытереть волосы.

Джонни Фортьюну было тридцать восемь лет. Стройный и гибкий, он был в отличной форме. Он много плавал, при каждой возможности занимался в спортивном зале, был умерен в еде и питье. У него было тонкое подвижное лицо, на котором очень быстро проявлялась усталость, и тогда он выглядел старше своих лет. Сейчас, разглядывая себя в зеркало, он решил, что, несмотря на загар, выглядит отвратительно.

Тщательно высушив феном свои каштановые со светлыми прядями волосы, он зачесал их назад, приблизил лицо к зеркалу и скорчил гримасу. Явно сказывалось губительное действие предыдущей ночи. Под глазами легли голубоватые тени, напоминающие синяки, одним словом, лицо невыспавшегося человека. Так оно и было. Впервые за несколько лет он имел глупость основательно перебрать красного сухого вина за обедом в «Ла дольче вита» на Литл Санта-Моника, куда он пришел со своим другом Гарри Палома.

И что было еще большей глупостью – он повел одну из поклонниц, вечно таскающихся за ним хвостом, в местный отель, где у него был постоянный номер, и переспал с ней. Он никогда не приводил девушек к себе в дом. Его дом был неприкосновенным. Вот почему он снимал постоянно закрепленный за ним номер в отеле: так было удобнее для его любовных встреч, которые в последнее время случались не часто, чтобы не сказать, редко. Да, все-таки один разумный поступок вчера он все же совершил – в последний момент вспомнил о необходимых мерах предосторожности. Его аранжировщик Горди Ланахэн недавно умер от СПИДа, и призрак этой смертельной болезни непрестанно преследовал Джонни.

Уронив полотенце, он прошел через спальню в смежную с ней гардеробную. Такого же размера, что и спальня, она была вся заполнена вешалками с дорогими, прекрасно сшитыми костюмами от лучших портных Лондона, Парижа и Рима. В выдвижных ящиках с передними стенками из прозрачной пластмассы хранились великолепные рубашки и шерстяные, шелковые и кашемировые свитеры и пуловеры на все случаи жизни. Начищенные до блеска туфли из лучшей кожи, а также из замши стояли рядами на полках под костюмами и спортивными куртками, шелковые галстуки висели на другой, прикрепленной к стене вешалке меньшего размера.

Пересмотрев одежду для отдыха, Джонни наконец остановил свой выбор на паре темно-серых слаксов и черном кашемировом блейзере, бледно-голубой рубашке из швейцарской вуали и голубом шелковом галстуке. Он быстро оделся, сунул ноги в черные кожаные мокасины и пошел выбирать шелковый платок для нагрудного кармана.

Вскоре Джонни уже сбегал вниз по лестнице, ожидая, что Нелл Джеффри появится здесь с минуты на минуту.

10

Подруга Нелл не понравилась Джонни Фортьюну. И как он ни пытался преодолеть свою антипатию к ней, ничего не получалось. В ней было что-то вызывающее беспокойство и раздражение, и каждый раз, когда она начинала что-либо говорить, он испытывал непроизвольное желание противоречить. Более того, ему стоило больших усилий быть с ней просто вежливым.

По правде говоря, Розалинда Мадиган разбудила в Джонни не самые лучшие чувства. Вероятно, действительным источником этой враждебности была его постоянная, хотя и не осознанная неуверенность в себе. Сам он, конечно, не был расположен анализировать причины своего отношения к Рози. В гораздо большей степени его мысли были заняты выискиванием ее недостатков: невыразительна, высокомерна, чванлива.

Конечно, к Рози все это не имело отношения. Но с первой же минуты, увидев ее, Джонни инстинктивно почувствовал, что она отличается от тех девушек, с которыми ему обычно приходилось иметь дело. И естественно, он не знал, как следует вести себя с женщиной такого уровня. Поэтому он пытался мысленно принизить ее, наделить ее всяческими недостатками, словом, видеть в ней то, что бы ему хотелось, а не то, что было в действительности. На самом же деле Рози нельзя было счесть невыразительной, но лишь немного консервативной в манере одеваться, она не была высокомерна, но только обладала хорошими манерами, и, разумеется, она не была чванлива, а просто застенчива с ним.