Ангел беЗпечальный

— Все, разговор окончен! — отрезал взявший себя в руки Анисим Иванович. — Дальнейшие переговоры — только в присутствии представителей государственной власти: прокуратуры и милиции. Нам, в конце концов, давали гарантии, у нас есть договора…

— Ни хрена у вас нет! — рявкнул Жбанов. — Бумажки для сортира — вот что у вас есть! За вас бабки заплачены, так что придется отрабатывать. Кто не понимает, будем мозги вправлять.

— Так, женщины идут на свою половину! — скомандовал Анисим Иванович. — Здесь сугубо мужской разговор. Быстрее, быстрее! А вы что? — он вопросительно взглянул на Вассу Парамоновну. — Вас тоже касается.

— А вы не командуйте! — раздраженно вспыхнула та. — Тоже мне командир! И без вас есть начальники. Я согласна! — она шагнула в сторону Киваевой. — Запишите в протокол: Костикова согласна!

— Что записать? — растерянно чирикнула та и вопросительно взглянула на своего шефа.

— Я, то бишь Костикова, согласна сотрудничать с новой администрацией, — охотно уточнила Васса Парамоновна и протиснулась за спины грозных визитеров; оттуда, невидимая уже для своих прежних коллег, она с ехидцей в голосе выкрикнула: — Двоечники! Бузотеры!

— У-у-у, пригрели змею, — прошипел Савелий Софроньевич; он встряхнул Мокия Аксеновича и, убедившись, что к тому вернулась способность стоять самостоятельно, двинулся вперед: — А у нас есть свой начальник. Порфирьев его зовут. Он вам все объяснит, а мы, если что, поможем.

— Да где ваш Порфирьев? — рыкнул Жбанов. — Фуфлыжник он, ноги давно сделал.

— Я здесь!

Ну вот, сейчас все и начнется! Борис Глебович почувствовал некоторое облегчение, потому как ожидание всегда мучительнее развязки, а она, развязка, вот-вот должна была наступить… Он посмотрел, как ледоколом сквозь жбановскую гвардию выдвигается к месту событий Порфирьев, на его опухшее лицо, синеву под глазами и пожалел: да уж, пил, видно, без всякой меры. Силы-то остались? Впрочем, смотрелся Порфирьев внушительно. Его природная стать и основательность выглядели куда как убедительнее раздутых химией плеч и конечностей деревянных жбановских солдат.

— Спасибо, Савелий, за поддержку, — кивнул Порфирьев Савелию Софроньевичу и твердо посмотрел в глаза Жбанову, — с этим отребьем я сам как-нибудь… Короче, хорош бодягу разводить! Никто тут с вами, бандюганами, разговаривать не будет. Бумаги ваши липовые, гроша не стоят. Так что пошли прочь! — скомандовал он в полный голос. — Кругом марш!

— Ты что, мужик? Башню снесло? — опешил Жбанов и проревел: — Сема! Гасите его!

Жбановская пехота пришла в движение…

— Понял, не дурак, — отозвался названный Семой бугай, скривил обезображенную шрамом щеку и рявкнул:

— Ты чё, пассажир, творишь? Страх потерял? Фомич! Угрюмый! Мочим его!

И тут же все завертелось и закрутилось… Похожий на раскоряченный табурет, выбритый налысо Фомич, растопырив перед собой пальцы обеих рук, кинулся на Порфирьева. Угрюмый неуклюжей чугунной тумбой двинулся вбок, чтобы зайти Порфирьеву во фланг. Но навстречу ему с криком: «Василий, я иду!» — тут же метнулся Савелий Софроньевич. Они сшиблись, не удержав равновесия, упали и покатились в угол, уронив по дороге зазевавшуюся Киваеву и бывшего педагога Костикову. Порфирьев, отбив левым предплечьем растопыренную пятерню Фомича, жестко ударил его в лицо локтем той же руки, а правым кулаком снизу залепил ему мощный апперкот в подбородок. Фомичев еще только собирался упасть, а Порфирьев уже уклонялся от достаточно профессиональных Семиных ударов… Пару раз ему прилично досталось, он пошатнулся, но тут же выправился и сделал удачную подсечку, отчего Семины ноги, чиркнув по полу, взметнулись в воздух. Уже летящего на пол противника Порфирьев успел припечатать правой в челюсть, но тут и сам потерял равновесие: мычащий что-то нечленораздельное Фомич ухватил его за ноги и дернул на себя…