Ангел для кактуса (СИ)

Шушин звонок врывается в мое сумасбродное утро, и возвращает с небес на землю. Ольга всегда с точностью до секунды знает, когда именно стоит напомнить о себе. Но я в курсе, что ее глупые просьбы и «проблемки» не несут в себе ничего важного и не требуют экстренного вмешательства. Я бросаю взгляд на свою «помощницу», которая по каким-то необъяснимым причинам предпочла пешую прогулку комфортному передвижению на колесах, что так несвойственно всем знакомым мне девушкам, и решаю не выпадать обратно в реальность.

Стебелек чего-то зеленого — сирени? акации? да какая разница! — липнет к ладони, пока я вращаю его между пальцев, спрятав за спиной. Я жду от Лины ответа, но она смотрит на меня так, будто я самый последний придурок на планете.

Не могу реагировать на нее спокойно: покусываю губу, чтобы не рассмеяться, и разжимаю пальцы. Воображаемый букет «из миллиона алых роз» падает на тротуар.

— Вот! — фыркает она. — Ты даже познакомиться нормально не можешь! — Но все-таки улыбается.

Теперь я знаю наверняка, что она одобрила мое предложение. Поэтому останавливаюсь, делаю несколько шагов в обратном направлении, подбираю с асфальта потерю, сдуваю с нее невидимую пыль, возвращаюсь и…

Нет, так я еще никогда не знакомился!

— Алексей, — протягиваю Лине «букет».

Она смеется:

— Алексей? — и ее светлые брови снова становятся домиками. Они как бы спрашивают: «Ну и что изменилось?», но я игнорирую их посыл.

— Да, это я, — не свожу с нее глаз. — А как насчет тебя?

Сейчас Лина такая милая. Ей идет все это: кеды, джинсовый комбинезон с потертостями, футболка оверсайз, красная тесемка на запястье, тихая захолустная улочка, майский ветер, играющий с прядями ее волос, и молодые листики на ножке, которые она прячет в карман.

— Лина.

— Просто Лина?

— Просто Лина.

— Окей. Тогда и ты можешь обращаться ко мне как-нибудь проще, — улыбаюсь в ответ.

— И как, например?

— Например, Алексей Владимирович.

— Алексей Владимирович? — она смеется еще звонче.

Мне нравится, как она это делает: легко и без заминки на какое-либо размышление. Ее смех искрится на солнце и отражается в небе радугой. Так смеются только дети.

— Ладно. Хорошо. — Я перестаю пятиться и пристраиваюсь рядом. — Я готов рассмотреть твои варианты.

Справа от нас закусочная, столики которой расположились в тени аллеи. Недалеко от самого крайнего — холодильник с газированными напитками и кофе-автомат. Но мы проходим мимо.

— Лелик? Леня?

— Н-нет.

— Может, Алеша? — Лина забавно морщится.

— Подозреваю, что ты сама не захочешь так меня называть.

Она кивает.

— Тогда Алекс.

Мотаю головой, на что она бурно реагирует:

— Не-ет? — поворачивается ко мне вполоборота и заглядывает в лицо.

В ее глазах я читаю неподдельное удивление. Но оно не содержит в себе возмущения или неодобрения, наоборот. И я решаю убедиться:

— Ты считаешь, что это имя мне подходит?

Она спокойно улыбается, и этого вполне достаточно для подтверждения.

Но Лина никогда не признает своего поражения!

— Хм… а как насчет Самовлюбленного Эгоиста?

— Ты видишь меня именно таким?

— Нет. Но ты же согласился рассмотреть мои варианты!

— Я их рассматриваю, но не одобряю.

— Ах, вот как! — Лина деловито складывает руки у груди. — Значит, все-таки Самовлюбленный Эгоист?

Мы оба смеемся, и я театрально прохожусь ладонью по волосам:

— Не так уж и плохо быть самовлюбленным эгоистом…

— Ну уж нет! Самовлюбленный эгоист и зануда, два в одном — это слишком!

— Слишком… для чего? — Я не хочу, чтобы она замолкала.

— Слишком для всего!

Не-ет, меня не устраивает такой ответ.

— Кажется, ты что-то не договариваешь…

— Кажется, нам пора возвращаться обратно, А-лек-сей! — Она произносит мое имя так, будто пропускает его через мясорубку.

Я смеюсь и смотрю на часы, делая вид, что позабыл о причинах этой спонтанной прогулки. Конечно, сразиться с ней в словесной дуэли, сидя друг напротив друга за чашечкой кофе — да пусть хотя бы за стаканчиком суррогата! — было бы неплохо, но раз она сама игнорирует кофе-автоматы…

— Постой! Я, кажется, поняла, — Лина перебивает мои мысли и оживляется. Ее глаза сияют совершенно по-особенному. Они улыбаются. Улыбаются так потрясающе, что я не могу наглядеться на нее.

Ну что в ней такого? Девчонка же еще совсем!

— Стою, — Я останавливаюсь и решаю, что не сдвинусь с места ровно до того момента, пока она сама не потянет меня за руку.

— Я поняла! Ты динамишь. Да! Динамишь свое же предложение!

Она совершает какой-то немыслимый, молниеносный кульбит: потянувшись ладонью к солнцу, подпрыгивает и, оттолкнувшись ногой, делает поворот вокруг своей оси на пятке. И что-то еще в том же духе — я не успеваю уследить за всеми ее движениями. Подобный пируэт мне даже в теории никогда не повторить.

Я смеюсь:

— Похоже, я динамлю нечто такое, что с удовольствием продинамила бы и ты.

Ее смех звучит, как доказательство. И мне самому хочется взять ее за руку, потянуть за собой и бежать, бежать, бежать… с подскоками, вприпрыжку, на «красный», против движения, без оглядки на прохожих и на прочие обстоятельства! Бежать, бежать… и не важно, куда.