Ангел для кактуса (СИ)

Я пристегиваюсь и ставлю на колени густо-махровую сенполию. Ее бутоны — нежно-голубого, почти прозрачного цвета, и такие многослойные, как… облака. Не зря этот сорт называется «Голубой туман». Фиалка, и вправду, нереально красивая!

— Приклей на нее ценник… что-то вроде «тысяча долларов». Это сработает.

— Не слишком? — Придерживая кашпо двумя руками, я слегка привстаю и заглядываю на заднее сидение, где чудесно расположились ящики с остальными сенполиями, не менее симпатичными. — Ее красная цена — пятьсот рублей. Она почти не отличается от той, которую он собственноручно запоганил.

— Ключевое слово «почти».

Алексей смотрит на меня и улыбается. Но сейчас его улыбка не вызывает во мне бурю негодования. И хотя она совершенно иная, отличная от той, божественной, при которой он покусывает нижнюю губу, это не меняет дело.

Я отвечаю взаимностью и усаживаюсь на место, как положено.

Он надевает очки. Наверно, какие-то очень крутые и дорогие, потому что в мгновение ока превращается в одного из тех красавчиков с глянцевых обложек. Я смущаюсь, и мне приходится прикрываться смехом:

— Думаешь, он до такой степени идиот?

Но мой вопрос не предполагает ответа. Я и сама прекрасно понимаю, что тот сумасшедший с рыжими усишками — в самом деле, сумасшедший. К тому же план Алексея мне до жути нравится.

Мы трогаемся.

— Он уже клюнул и ждет эксклюзив. Зачем его разочаровывать? От тебя лишь требуется придумать необычное название, впечатлить ценой и рассказать о том, как легко загубить этот «капризный» цветок. Уверен, после твоего ликбеза он станет сдувать с него пылинки, а если что-то пойдет не так, вряд ли решится снова сунуться к вам с претензиями.

А еще мне нравится его спокойная уверенность.

Я хихикаю:

— Но сначала мы шокируем его пальмой.

Алексей улыбается, глядя строго вперед. Он сосредоточен на дороге, но рука на руле лежит расслаблено. Я замечаю на его кисти синеватые бугорки вен и покрасневшие мозоли на пальцах. Интересно, они от длительного нахождения за рулем? Или…

— Не забудь запечатлеть лицо «счастливчика» и поделиться снимком в Инстаграм.

— А? — Я не сразу понимаю, о чем он.

Я ловлю себя на мысли, что мне было бы интересно узнать о его жизни, увлечениях, что он слушает, что читает, какой кофе предпочитает: «американо» или «ванильный капучино». Но через секунду до меня доходит…

Вот гадость! Я вспоминаю про оставленные в профиле комментарии, и мое настроение разом обрушивается. Одна часть проблемы, возможно, будет решена, но как быть с ее второй половиной?

Из меня вырывается непроизвольный протяжный стон. Я вытягиваю ноги и откидываюсь на подголовник.

— Не делай так, — смеется Алексей. — Я пугаюсь.

Он отрывает взгляд от дороги и смотрит на меня так долго, что я начинаю переживать за других участников движения. К тому же, не совсем ясно, куда именно он смотрит: в глаза? на мой нос? уши? плечи? Дурацкие очки! Но они ему безумно идут.

— Простите-извините, — натянуто улыбаюсь я. И злюсь, злюсь по-настоящему. Конечно, не на него, но… — Ты можешь снять свои дебильные очки?

— Дебильные очки? — он снова смеется, мельком поглядывая на дорогу. — Продолжай!

— Ты хочешь, чтобы я продолжила?

— Да.

— Ну, так знай: подобные аксессуары носят только эгоцентричные супчики!

Небрежным движением он снимает очки и протягивает их мне:

— Примерь, тебе такие тоже должны подойти.

— Что-о? Я не эгоцентрик!

Он продолжает смотреть на меня, смотреть прямо в глаза. И улыбаться. Его ничто не смущает.

— Следи за дорогой! — Я бью его кулаком по ляжке, и моя злость бесследно растворяется. Я беру очки, надеваю их и наклоняюсь, чтобы посмотреть на себя в боковое зеркало, напрочь позабыв про фиалку на коленях. Она опрокидывается на бок: — Оуч! — но я успеваю подхватить ее свободной рукой.

— Что ты сказала? Оуч? — он мотает головой, покусывая нижнюю губу, и я упиваюсь его улыбкой. — Повтори еще раз!

— Ты будешь следить за дорогой?! Или мы, в конце концов, поцелуем этот несчастный «Форд»? — Я слегка высовываюсь в окно. — А впрочем, давай! Сделай его счастливым!

— По-твоему, счастье измеряется поцелуями?

Мне кажется, или он спрашивает на полном серьезе?

Я отшучиваюсь:

— В его случае — да.

— Зато у него безупречная репутация.

— По-твоему, счастье измеряется безупречной репутацией?

Он смеется:

— Конечно, нет. — И бросив короткий взгляд в зеркало заднего вида, перестраивается в крайнюю левую полосу.