Ангел для кактуса (СИ)

— Еще пару часов назад я бы сказала, что ты не Тюльпан, а Нарцисс, — она перекладывает бисквит на салфетку и подносит его к губам, — но Тюльпан, как ни странно, тебе тоже подходит.

Она кусает его и почти не пачкается. Только крошечная капля шоколадной глазури остается в ямке над верхней губой.

— Я требую подробностей!

— Я требую, чтобы ты тоже ел, а не пялился на меня.

Я снова смеюсь. Но теперь уже не над ее словами или действиями, а над собой. Черт, ведь я действительно пялюсь! Не смотрю, а именно пялюсь. Темно-коричневая точка под ее вздернутым носиком меня гипнотизирует. Ничего не могу с собой поделать — безотрывно слежу за движением ее губ. Но так нельзя!

— Хорошо, — я виновато утыкаюсь в меню.

— Не стоит, — она улыбается и тянется за чистой салфеткой. — Я уже заказала на вас двоих фирменный рулет.

Я перехватываю ее руку и отнимаю салфетку. Лина в недоумении замирает.

Мне не нужна салфетка: я просто не хочу, чтобы она вытирала губы.

— «На вас двоих»? — хохотнув, я переспрашиваю. — Нас здесь трое?

— Нет, — она как ни в чем не бывало ведет плечом, — двое. Но раз вы в сговоре, тебе придется отдуваться и за себя и за Розу.

Я наигранно прищуриваюсь:

— А ты коварная женщина.

— Ооо, ты меня еще не знаешь! — смеется она и облизывает губы. Капелька шоколадной глазури бесследно исчезает с ее кожи, но я все еще смотрю на то место, где она только что была. И Лина это замечает: — Еще раз так на меня посмотришь…

— И… что тогда?

— Я что-нибудь придумаю… — доедает последний кусочек пирожного, видит крем на своих пальцах и быстро, без лишних колебаний, по очереди отправляет их в рот. — Ты тысячу раз пожалеешь, что связался со мной.

Ее угроза звучит убедительно, и я покусываю нижнюю губу, чтобы не рассмеяться.

Кофейню мы покидаем поспешно: в цветочной лавке, оказывается, нас уже дожидаются. Но нам требуется полчаса, чтобы добраться до места назначения и успеть подготовить ценник. Поэтому я прошу Ларису отправить клиента погулять, предварительно взяв у него номер телефона. Нетерпеливый дядька спас меня от поедания гигантского рулета с тонной взбитых сливок, поэтому я намерен отблагодарить его от всей души.

Я звоню в оранжерею, в которой мы не так давно побывали, и переспрашиваю о доставке, напоминая о ее срочности. Мне отвечают, что машина уже выехала по указанному адресу. Отлично!

Мы трогаемся.

Отсюда до магазинчика Ларисы минут пятнадцать езды, и я стараюсь не отвлекаться по пустякам. Но Лина к подобным «пустякам» не относится, поэтому я, то и дело, на нее отвлекаюсь.

Нацепив мои «дебильные» очки, она мурлычет себе под нос слова одной заезженной песенки, которую я тысячу раз слышал по радио, но понятия не имею, кто ее исполняет, и делает вид, что меня рядом нет. Она чувствует себя расслабленно, иначе бы не стала петь и настукивать ладошкой мелодию. Настукивать по своей коленке. Она светится счастьем, и я улыбаюсь ей. Мне нравится ей улыбаться. Но она включила игнор.

Окей, меня нет.

Я не смотрю на нее. Не-смо-трю… Представляю, что еду один. Совершенно один. В салоне пахнет ароматизатором, а не чьим-то приятным парфюмом. Нет. Никого нет. Я один, но… Но! Но! Но!

Ее идеально белые кеды. Колени. Рука. И локоть, который время от времени меня задевает. Смешно! Я снова любуюсь ею, не в силах скрыть интереса. И жду. Жду, когда она вспыхнет, как спичка, одарит меня своим вниманием и неординарными «комплиментами», а потом все-таки улыбнется. Ведь ее улыбка очаровательна. Лина сама одно сплошное очарование…

— Почему тебе никто не звонит? — вдруг спрашивает она, и я искренне радуюсь, что Лина наконец-то закончила игру в молчанку.

— А кто мне должен звонить?

Она жмет плечами:

— Не знаю. Но кто-то должен: друзья, родители, доставка какой-нибудь бредятины.

— Какой-нибудь бредятины? — я перепрашиваю, готовый рассмеяться, и заглядываю ей в лицо. Но доступ к глазам закрыт.

Лина была права насчет очков: хочется выкинуть их куда подальше.

— Ты с самого утра в чужой компании, — заключает она, и я улыбаюсь. Мне кажется, что ее компания уже давно не чужая.

— Я предупредил, что у меня срочные дела.

Хотя я, конечно, уже реально задерживаюсь.

Она прищуривается:

— Но кто-то тебе все-таки звонил.

— Да.

— Но ты не ответил.

— Да.

Лина смешно ухмыляется:

— Попахивает вечерним скандалом.

Я понимаю, к чему она клонит, о чем подумала, но сейчас мне трудно разобрать: язвит она, сочувствует или злорадствует по поводу того, что я якобы могу огрести неприятности.

Отвечаю неопределенно:

— Все может быть, — и намеренно не смотрю на нее.

Лина молчит. Боковым зрением я вижу, как она теребит тесемку за запястье.

Она волнуется? Ей не все равно? Что? О чем она думает?

— Ты все еще переживаешь насчет Инстаграма?

Лина отвечает слишком быстро:

— Нет. Не особенно.

Ее голос звучит мягко и приглушенно. По всей видимости, это не то, что тревожит ее в данный момент.

— Ты покажешь мне ваш профиль? — я протягиваю ей свой айфон.

— Зачем? — она непонимающе смотрит на гаджет. Но вдруг расслабляется и смеется: — О, нет. Не-ет! Тебе его не жалко? Если все это ради моего нелепого возгласа, то ты сошел с ума!