Ангел для кактуса (СИ)

На пару секунд дедулька из «Форда» оказывается рядом со мной на расстоянии вытянутой руки. Мне хочется помахать ему, и я незамедлительно это делаю. Сосредоточенное лицо старичка проясняется, он косится на меня и вроде даже распрямляется. Но ответного приветствия я, конечно, не дожидаюсь. Да мне оно и не нужно! А когда мы окончательно обгоняем его, я вновь откидываюсь на подголовник. Из другого ближайшего авто до меня долетают строчки любимой песни, и я беззвучно шевелю губами. Ветер сегодня такой приятный — теплый, но в тоже время освежающий, — врывается в салон, треплет мне волосы, играет отдельными прядками, но я не сопротивляюсь. Наоборот, поддаюсь ему и выставляю локоть в окно. Сейчас я ощущаю себя так легко, что мне хочется запеть в голос.

— И все-таки. Произнеси это еще раз.

Алексей улыбается. Боковым зрением я вижу его сияющее лицо.

— Что «это»?

— Ты знаешь, о чем я.

— Нет.

Он приподнимает бровь:

— Пожалуйста!

— Я не могу это повторить. Это непроизвольное междометие. Оно само выскальзывает из меня, когда происходит что-нибудь неудобное.

Алексей смеется и несколько раз подряд бросает на меня долгий испытующий взгляд. Я снимаю очки и возвращаю ему: хочу, чтобы он надел их и снова стал парнем с обложки. Парнем с обложки, глаза которого будут сниться мне этой ночью, дьявол его подери!

Наши пальцы соприкасаются. Я словно обжигаюсь. Разряд тока проходит по коже и ныряет в самую глубину грудной клетки, отчего я раскрываю ладонь раньше, чем следовало бы. Очки брякают, ударяясь о пол, и теряются где-то под его ногами.

— Оуч!

— Да! — он хлопает ладонью по рулю, и я искренне не понимаю, почему еще пару часов назад раздражалась в ответ на его смех или улыбку. И то, и другое выходит так безупречно, так идеально, что…

Нет! Я запрещаю себе так думать!

— Чему ты радуешься? А если они разбились…

— Плевать!

Я неловко улыбаюсь:

— Мне они нравились.

На что он смеется:

— Дебильные очки, предназначенные для эгоцентричных супчиков?

— Ну да.

Я оттягиваю ремень безопасности и, придерживая кашпо с «драгоценной» сенполией, наклоняюсь немного вбок, собираясь подобрать их, но Алексей останавливает меня.

— Брось, это того стоило!

— Нет. — Я уже шарю рукой под сидениями.

Тогда он тоже слегка наклоняется и, несмотря на то, что продолжает следить за дорогой, с первого раза находит и поднимает очки. И сразу же предлагает мне:

— Возьми, тебе они больше идут. — А когда я тянусь, чтобы забрать их, мягко одергивает руку: — Может, повторим?

Я хочу его стукнуть. Но вместо этого прячу лицо в ладонях:

— Не-ет!

Хохотнув, он тормозит перед нерегулируемым пешеходным переходом и пропускает женщину с ребенком. Та кивает в знак благодарности, и тянет малышку за собой. Очки уже у меня, и я снова их надеваю. Мир сквозь затемненный пластик становится чуточку строже.

— Знаешь, я думаю, тебе просто стоит ответить на его комментарии, — прерывает наше молчание он. — Но не сейчас, а после того, как клиент получит свою компенсацию и будет доволен. Так ты спровоцируешь его на публичные извинения. Как тебе такой вариант?

Мы трогаемся. Я пытаюсь проанализировать услышанное и буквально сразу же понимаю, что Алексей прав. Можно написать этому горе-любовнику сегодня же вечером: «У вас еще остались к нам какие-то претензии?» или «Как чувствует себя наша красавица на новом месте?»

— Звучит неплохо, — соглашаюсь я.

На что он быстро отзывается:

— И это тоже звучит неплохо.

— О чем ты?

— Кажется, кто-то спрятал свои колючки и впервые согласился со мной. И этот кто-то…

О, нет!

Или… да.

По-моему, это звучит, и в правду, не так уж плохо. Но мне трудно признаться даже самой себе, что с самого начала я была несправедлива по отношению к нему.

Я жму плечами:

— Иногда ты генерируешь умные мысли и говоришь по делу.

— Иногда? — он коротко усмехается.

Его рука все так же свободно лежит на руле, но мне кажется, что в ней заключена вся его сила.

— Да, это случается крайне редко. Какие-то единичные случаи…

— Ты ведешь подсчет?

— Не-ет, — я тоже смеюсь и отворачиваюсь. Даже в очках я не могу смотреть ему в глаза.

Мимо меня проплывают стройные тополя, столбы с рекламными щитами, мелкие магазинчики, редкие велосипедисты. Жутко печет солнце, и я убираю локоть.

— Твое полное имя Алина? — вдруг спрашивает он.

Я невольно хихикаю: Алексей первый, кто так подумал.

— Нет, Ангелина. — И смотрю на него с интересом. Жду комментария.

Но он молчит. Молчит и даже не улыбнется. Он испытывает меня?

Я силюсь, но не выдерживаю:

— Чем тебе не нравится мое имя? — отстреливаюсь его же фразой.

Он приподнимает бровь:

— Почему ты решила, что мне не нравится твое имя?