Ангел для ОМОНовца

Срываюсь с места на всех парах, вкратце кидая что к чему. Каждый, кто был рядом, едет следом за мной, а я гоню, что есть мочи. Время тянется слишком долго. Кажется, что уже целая жизнь прошла за семь минут с момента звонка Артёма, но когда я вижу свою крошку… Меня рвёт на куски. Осторожно вытаскиваем её из машины и укладываем на переноски. Лифт поднимается как черепаха, пешком было бы быстрее. Каждая секунда на счёту! Почему всё против нас сейчас?! Я всё сделал как надо! Выполнял приказы! Лишний раз не рыпался! За что с ней так?

– Мне нужна твоя пилюля, – говорю Илье, пока он подключает Сашу к аппаратам и системам.

– Нельзя, Вадим, слишком сильные повреждение. Переломы ног и позвоночника. Это может привести… да хуй его знает, к чему это может привести! От сумасшествия до потери памяти. Как кости лягут. То есть карты…

– Всё это излечимо. Давай.

– Вадим, да послушай…

– Давай!!!

Друг поджимает губы, достает из шкафчика раствор и разбавляет в нём содержимое капсулы. Укол внутривенно, и видимые повреждения начинают заживление. Выпрямляю кости, поддерживаем все вместе позвоночник, рёбра держу, чтоб правильно срослись. Постепенно показатели выравниваются. Нормализуется давление, выравнивается пульс. Но она не приходит в себя.

– Что с ней?

Илья проверяет аппаратуру. Сверяется с кардиограммой и качает головой.

– По показателям она спит.

– Спит? – повторяю как идиот, – Что это значит?

– Организм в полном порядке. Дело в мозге. Вернее в психике. Она просто не хочет просыпаться. Прости, мы сделали всё, что могли. Теперь всё зависит от неё самой.

В смысле? Она сама не хочет просыпаться? Почему? Я сажусь на колени рядом с кроватью. Здесь у нас оборудована палата со всем необходимым в случае ранений. Тут я и очнулся, после того, как за мной пришли мои бойцы. А теперь на этой койке лежит она. Круг замкнулся. Взял её руку и поднёс к губам. Она вся в крови. Одежда превратилась в лохмотья, несколько длинных прядей криво обрезаны, наверное, пролетающими мимо осколками. Это я виноват. Не нужно было её перевозить. Не нужно было перестраховываться. Несколько часов, и всё было бы кончено, а теперь она тут, и я не понимаю в чём дело.

– И когда она может проснутся?

– Когда угодно. Может сейчас, а может через год.

В груди страх и боль. Я боюсь её потерять. Боюсь, что не смогу после этого существовать. Чувство вины сделает из меня чудовище, которое будет гуманнее пристрелить. Сжимаю её пальцы до боли в суставах. Давай же, малышка. Очнись! Ты сильная, ты сможешь! Ты же мой Ангел-Хранитель, ты просто не можешь вот так меня оставить!

– Девочка моя, давай же.

За спиной хлопает дверь, а мне насрать. Меня волнует только моя малышка. Всматриваюсь в её лицо, ловлю хоть малейшее изменение и молюсь, чтобы она открыла глаза. Но ничего не происходи. Ни-че-го.

– Чёрный. Мне жаль.

Жаль. Сейчас всем жаль, но мне не нужна ничья жалость.

– Уходите. Я останусь тут.

Мелкие раны ещё не до конца зажили. Оставались мелкие ссадины. В них была грязь. Белая кожа моего Ангела была покрыта пылью и грязью. Я должен отмыть её. Очистить от всего. Разворачиваюсь и иду в смежную комнату. Там стерильные полотенца, умывальник, какие-то тазики. Беру один, но он не хочет отсоединяться от остальной массы. Ковыряю ногтем, пытаясь разделить, но не выходит, и палец только скользит по железу. В раздражении беру несколько и со всей злостью швыряю в стену. Раздается сильный грохот. Сажусь на пол и упираюсь локтями в колени. Чуял же… Мог это предотвратить, но решил подсуетиться. Кретин. Какой же я кретин. У неё же такая нежная кожа. Чуть-чуть надави и синяк. А теперь на ней порезы, ссадины и гематомы. У неё позвоночник был сломан. Всё лицо изуродовано. И если бы не эта таблетка, как бы я потом смотрел ей в глаза, зная, что по моей вине она обезображена. А теперь по моей вине она не просыпается. Что же я за ирод такой? Только всё порчу. Оскверняю.

Ныряю пальцами в волосы и дёргаю их со всей силы. Как её теперь разбудить? Что делать? Оставлять тут не вариант, а где достаточно хорошие врачи, чтобы смогли с этим справиться? Чтобы я мог там защитить свою девочку? Какая больница достойна поддерживать в ней жизнь? Рядом садиться Кирилл и треплет меня за затылок, прислоняется лбом к моей макушке. Так он выражал поддержку, убеждался, что мы на одной волне, но сейчас я на своей. Сейчас я терзал себя и пытался прийти в норму, чтобы начать действовать. Страдать я буду, когда она откроет глаза, но у меня, сука, не выходит!!!

– Только не уходи в себя, брат.

Тихие слава друга полны мольбы и горечи. Ему больно за меня. Я сам это чувствую, но я не смогу жить без своей девочки. Не смогу! Она всё для меня! Её полюбила Маринка! Мама от неё в восторге. Я хочу жить ради неё. И я не могу её потерять.

– Я сдохну без неё.

– Знаю. Но она жива. И ты живи. Вечно она спать не будет.