Ангел для ОМОНовца

Бездействие сводило с ума. Нервы были на пределе. Уже неделю рыщем в поисках зацепки, но натыкаемся на стену. Вроде бы находим какого-то свидетеля, но он тут же исчезает бесследно. Который день провожу в спортзале штаба и снимаю стресс спаррингами, но странное предчувствие не даёт покоя. Чуйка просто вопит, что вот-вот всё изменится, но в какую сторону неизвестно. Пацаны тоже еле сдерживают себя от срыва. Один лишь командир спокоен как удав, но ему-то проще, у него эта долбанная монашеская методика. То ли индусы его этому научили, то ли в Тибете встретил кого, но суть оказалась настолько проста, что даже смешно. В психике каждого человека есть рычажок, который позволяет отключать часть мозга, чтобы не было нервного срыва. У каждого этот рычажок свой. Мы смогли его найти, но возвращать обычное состояние не научились. Лишь у Тохи однажды получилось, но этот метод никому больше не подходил, да и парень теперь не может стать собой без своего Лисёнка.

Нина мне нравилась, как человек. Сильная женщина, как и мой Ангел. И Тоху она любила безумно. Жаль, что погибла, молодая была. Всего двадцать три или двадцать четыре было. Но Захаров не сдался. Он продолжал поиски виновных и зацепок, перепроверял всё, что можно и нельзя, но вывод всегда был один – в машине тела отца и дочери, а слепки зубов показали, что труп мужчины принадлежит Павлу. Печальный конец у их дикой любви был для всех нас уроком. Нельзя попусту тратить время, если уверен в себе и своей женщине. Нельзя быть собой на глазах других людей. Нельзя показывать свои слабости. А я оплошал. Я показал наглядно, что Саша моя слабость, и теперь ждал удара врагов, спрятав своё сокровище подальше от людских глаз… и терял её. Почему? Потому что враги закопошились. Потому что если я сунусь в дом Захарова, только чтобы прижать малышку к себе и убедиться, что ещё не поздно, то беды не миновать.

И я всё ещё помнил наш разговор с Олегом. Я передал его Антону слово в слово и попросил Данила сделать мне распечатку звонков Саши со всех возможных номеров. Она не звонила ему. Она вообще никому не звонила, полностью посвятив себя детям. Сейчас осталась лишь одна из пяти, не помню как её имя, и по камерам я видел, как мой Ангел носится с девочкой, привязывается к ней. Подросток была не плохой. Умная, открытая, но события сделали её настороженной и пугливой. Да и кто бы не стал забитым, пройдя через подобное? Моя девочка захотела её удочерить. Это её решение было верным. Я так гордился Сашей. У неё большое сердце, несмотря на внешнюю холодность и замкнутость.

Может, хотя бы позвонить ей? Просто чтобы услышать её голос. Зажмурил глаза, прижимаясь лбом к груше. Нельзя. Не сейчас. Над нами нависла туча, и мы не можем подставить любимых. Не можем играть их жизнями, потому что эти люди принадлежат нам, и мы за них в ответе.

Талдычил себе это под нос и вбивал кулаки в мешок, набитый песком. Сегодня я был на пределе. Хотелось сцепиться с кем-нибудь, взорваться бомбой, разбить кому-нибудь хлебальник, и чтобы и мне его разбили тоже. Это напряжение уже поперёк глотки стоит. Слава Богу, на улицах города более или менее всё спокойно. Даже как-то подозрительно. В прошлый раз была новая бойня на улицах. Пострадали мирные граждане. Мы понимали, что всё это чья-то очень хорошая игра с людскими жизнями. Один гаркнул «Гурьянов узурпатор! Цены высоки! Дайте нам нормальную жизнь!», и сотни баранов его поддержали, не понимая, что страна только встаёт с колен. Тридцать лет войны это не пятиминутная драка. Ресурсы нескольких шахт истощены, казна на нуле, инфраструктура хромает на обе ноги, а медицина оставляет желать лучшего, но людям подавай всё и сейчас. В чьих это планах мы догадывались, а Орлов-младший это подтвердил своими «переговорами» со мной. Он хотел вывести меня на эмоции, и почти получилось, если бы не пацаны, и наша договоренность держать друг друга в курсе всего. Мы единое целое. Мы скала! Мы титаны! Только что ж, мать его, так тяжко на сердце-то, а?

– Владимир Андреевич!

Я остановил град ударов и обернулся. На пороге стоял стажёр. Молодой парнишка, только окончил училище, но подавал надежды. Как же его зовут? Сеня… Сеня… Сеня… ааа, пофигу, просто Сеня.

– Чё там?

– Там пришла девушка. К вам. Говорит, что важно.

Девушка? Саша?! Сорвался с места разъярённым быком, выскочил в коридор, пересёк его за секунды и затормозил в проходе приёмной. Задница не Сашина. И волосы крашенные. Она оборачивается, а я её вообще не знаю.

– Вы Вадим Андреевич? – спрашивает, пока я буравлю её недовольным взглядом. Она напугана. Нервничает и озирается по сторонам, направляясь ко мне. – Меня зовут Виктория Совурская, я пресс-секретарь господина Орлова. Помогите мне.

Неожиданно.

– В смысле?

Она лезет в сумку и достает папку и кучу бумаг, карт местности, и документов.

– В холдинге Орлова проходил референдум, я отвечала за его состав, и ему потребовались договора, которые хранились в его сейфе. Он забыл закрыть его, а я влезла и нашла это. Если он меня найдёт, мне не жить.