Ангел для сестры

А если у меня лет, скажем, в семьдесят случится почечная недостаточность? Что мне поможет тогда?

Прежде чем я успеваю задать хоть один из этих вопросов, Кейт говорит:

– Я больше не буду ничего делать, хорошо? Меня все это достало. Больницы, химии, радиации и прочие примочки. Оставьте меня в покое, ладно?

Лицо матери белеет.

– Хорошо, Кейт. Давай совершай самоубийство!

Та надевает наушники, включает музыку так громко, что я ее слышу, и отвечает:

– Это не самоубийство, если ты и так умираешь.

– Ты говорила кому-нибудь, что не хочешь быть донором? – спрашивает Кэмпбелл, а его пес начинает крутиться на месте перед залом суда.

– Мистер Александер, – говорит судья Десальво, – мне придется вызвать судебного пристава, чтобы удалить вашего… питомца.

Пес и правда совершенно вышел из-под контроля. Он лает, подскакивает и ставит передние лапы на грудь Кэмпбелла, бегает кругами. Кэмпбелл игнорирует обоих.

– Анна, ты сама решила подать иск?

Я знаю, почему он спрашивает – хочет, чтобы все поняли: я способна принимать трудные решения. А у меня уже заготовлена ложь, извивающаяся подлой змеей между зубами. Но наружу выходит не то, что я собиралась сказать:

– Меня кое-кто убедил.

Это, разумеется, новость для моих родителей. Они впиваются в меня тревожными взглядами. Это новость для Джулии, которая тихонько охает. И для Кэмпбелла это тоже новость – он с усталым видом проводит рукой по лбу. Вот почему лучше молчать; так проще не испортить жизнь себе и другим.

– Анна, кто тебя убедил? – спрашивает Кэмпбелл.

Я сжимаюсь в комок на свидетельском месте, одинокой планете, сцепляю руки, зажимая между ладоней единственное чувство, которому не дала ускользнуть: сожаление.

– Кейт.

Зал суда погружается в тишину. Я не успеваю произнести больше ни звука, как раздается удар грома, которого я ждала. Я морщусь, но оказывается, что услышанный мною грохот произвела не разверзшаяся, дабы поглотить меня, земля. Это Кэмпбелл. Он упал на пол, а его пес встал рядом и смотрит на всех с очень человеческим выражением на морде: мол, я же вам говорил.

Брайан

Если вы путешествуете в космическом пространстве в течение трех лет и возвращаетесь, на Земле пройдет четыре столетия. Я всего лишь астроном-любитель, но у меня возникает странное чувство, будто я вернулся из долгой поездки и попал в мир, где все потеряло смысл. Я думал, что слушал Джесса, но оказалось, я вообще его не слышал. Я внимательно присматривался к Анне и тем не менее, похоже, что-то упустил. Пытаюсь собрать воедино несколько сказанных ею вещей, чтобы понять общий смысл, как греки находили пять точек на небе и решали, что связующая их линия напоминает женщину.

И вдруг меня осеняет: я не туда смотрю. Австралийские аборигены, к примеру, вглядывались в темноту неба между созвездий греков и римлян и находили эму, прячущегося под Южным Крестом – там, где вообще нет звезд. Темные пятна таят в себе столько же разных историй, сколько и светлые.

По крайней мере, такая мысль вертится у меня в голове, когда адвокат моей дочери падает на пол и бьется в эпилептическом припадке.

Доступ воздуха, дыхание, кровообращение. Кислород для человека во время эпилептического припадка самое главное. Я перескакиваю через барьер, отделяющий публику, и прогоняю с дороги пса, который стражем встал над трясущимся телом Кэмпбелла. Адвокат вскрикивает и переходит в тоническую фазу, воздух с силой выдавливается из груди спазматическим сокращением дыхательных мышц. Потом бедняга замирает на полу, и начинается клоническая фаза – мышцы сжимаются самопроизвольно, спазмы повторяются. Я поворачиваю Кэмпбелла на бок, вдруг его вырвет, и ищу что-нибудь, что можно вставить между зубами, чтобы он не откусил себе язык. И тут происходит чудо: собака опрокидывает портфель адвоката и вытаскивает из него какую-то штуку, похожую на резиновую кость, но на самом деле это блокиратор для рта. Пес бросает его мне в руку. Краем глаза я замечаю, что судья выпроваживает всех из зала и запирает дверь. Кричу Верну, чтобы вызвал «скорую».

Джулия стоит рядом со мной:

– Как он?

– Все будет хорошо. Это эпилепсия.

Она вот-вот расплачется.

– Вы можете что-нибудь сделать?

– Нужно подождать, – отвечаю я.

Джулия тянет руку к Кэмпбеллу, но я отстраняю ее.

– Я не понимаю, почему это случилось.

Не уверен, понимает ли это сам Кэмпбелл. Но мне известно, что некоторые вещи происходят без прямой последовательности ведущих к ним событий.

Две тысячи лет назад ночное небо выглядело совершенно иначе. Точно так же, если разбираться по существу, греческая концепция знаков зодиака и их соотношения с датой рождения не соответствует современной системе летосчисления. Это называется прецессией, или предварением равноденствий: в те времена Солнце находилось не в созвездии Тельца, а в Близнецах. Если ваш день рождения пришелся на 24 сентября, это не означало, что вы Весы, вы были Девой. И еще в зодиакальный круг входило тринадцатое созвездие – Змееносец, которое появлялось между Козерогом и Скорпионом всего на четыре дня.