Ангел и фляга (СИ)

Я довольно бодро представился её матушке, которая затем куда-то быстро ретировалась. Возможно, не хотела нам мешать. На какое-то время мы остались одни, в пустой квартире, если не считать Чешку и бабушку. Я решил осмотреться. Меня давно интересовал эта женщина, я желал выяснить, как и чем она живёт. А самый верный способ понять, что за человек перед тобой – побывать в его комнате.

И эта женщина открыла мне дверь. Мне оставалось только одно: смотреть в оба.

Во-первых, квартира. Она была тесной. «Хрущоба» – тут, я думаю, многие меня поймут. Не в том смысле, что я проявляю неуважение к этому типу домов и квартир. Я говорю лишь о тесноте. Площадь жилища действительно не очень большая, и на этих квадратных метрах как-то существовали вместе три взрослые женщины. Это - во-вторых, ибо три женщины в одном доме – явный перебор. Тем более, что Алисина мама и бабушка терпеть друг друга не могли, с её же слов. Об этом, кстати, говорила существенная деталь. На маленькой, и без того тесной кухне располагались два шкафа с посудой, два стола и два холодильника. Один принадлежал маме Алисы Исаевой. Другой – бабушке Алисы Исаевой. Для людей, живущих вместе, это, по меньшей мере, странно.

И, в-третьих, комнаты. Первая комната – «проходная» – мне как-то не особенно запомнилась. Одно можно сказать точно: там был порядок. Но вторую, Алисину комнату, я помню ясно, так, будто побывал там вчера. Прекрасно помню небольшой, уютный письменный стол. Маленькие книжные полки – Бродский, Булгаков, Кортассар, почему-то Акунин и ещё очень многое – интересное, познавательное. Я не помню точно, что же там было помимо тех книг, что я перечислил. Смутно помню, что были также и труды по психологии. Каждая книга знала своё место. Каждая книга была если не новой, то в прекрасном состоянии. Я отлично помню плакаты с Борисом Гребенщиковым, и фото Олега Меньшикова, которое падало, когда я неловко его задевал. Помню, как Алиса в шутку злилась, когда я пытался подражать блеянию Бориса Борисовича.

Я помню порядок, который царил в её комнате. Смотрел вокруг и понимал: человек, живущий здесь, на самом деле – трудолюбивый, читающий и знающий. Именно тогда я понял одну полезную для себя вещь: неважно, сколько сотен или тысяч условных единиц ты зарабатываешь. Неважно, живёшь ты во дворце или убогой лачуге. Если есть книги, порядок и атмосфера – особая атмосфера, настраивающая на поиск, на познание – любая лачуга будет дворцом. И любой дворец без этого будет лачугой.

Но попалось мне в доме нечто, резанувшее по всей этой красоте очень сильно. Что-то, что не на шутку испугало. Достаточно давно и от многих я слышал об этом своеобразном Алисином «заскоке». Очаровательный пунктик материализовался в ванной комнате, в виде огромного, уродливого, шипастого ошейника. Я совершенно точно знаю, что такие штуки собаки не носят: их надевают люди.

Так вот, в те славные времена, когда я слышал об этом «заскоке», то относился к данному явлению, в общем-то, монопенисуально. Просто не знал, что между нами что-то будет. Но в феврале две тысячи четвёртого года расстановка фигур на шахматной доске стала совсем другой. Оперативная обстановка сложилась таким образом, что я оказался у садомазохиста дома. И далеко не в качестве соседа, что забежал на пять минут за солью. Позже, конечно, мои страхи рассеялись, поскольку человек довольно внятно объяснил, что такое BDSM.

Люди становятся таковыми по одной простой причине: из-за нехватки остроты и новизны ощущений. Следует отметить, что происходит это с людьми, в делах постельных, грубо говоря, «продвинутыми». Через какое-то время им становится скучна просто нежность и просто ласка, и люди находят новые ощущения в боли.

Кому-то нравится причинять боль. Кому-то нравится её испытывать. И если в реальной жизни человек может быть какой-то важной шишкой, то в «этой» - с удовольствием берёт на себя роль комнатной собачки. И, напротив, если в реальной жизни человек не успешен, если не он принимает решения, если им постоянно командуют и ему это надоедает – он со стопроцентной вероятностью – садист «в той жизни».

Алиса Исаева оказалась садистом. Я – ни тем, ни другим. К сожалению или счастью, BDSM вызывает у меня рвотный рефлекс. То бишь, мой желудок с головой по части BDSM полностью солидарен. Я согласен быть «непродвинутым» в делах постельных – предпочитаю держаться подальше от ошейников, наручников и цепей.

Возможно, после маленькой лекции на тему BSDM что-то стало ясно и не очень страшно. Но остался осадок, нечто вроде зарубки на дереве в густом лесу. А зарубки нужны для того, чтобы не заблудиться.

***