Ангел-хранитель

Вера спустилась с крыльца и пошла по аллее. Лушка отшатнулась в темноту, чтобы та не заметила ее, идя к своему флигелю.

Письмо, которое Лушка взяла сегодня с подоконника этого флигеля – наверное, почтальон отдал Лизе, а девчонка и бросила где стояла, – будто бы шевельнулось при этом в кармане ее юбки. И строчки этого письма стояли у нее перед глазами…

«Милая Верочка, оказии в Москву никак не случается, и я подумала: почему нельзя послать письмо почтой? Ведь после войны многие наши даже вернулись в СССР. Значит, ты и Лизочка наконец сможете приехать к нам с Андрюшей в Париж. Я о тебе тоскую, и детям надо наконец познакомиться, ведь так мало нас, родных, оставил Господь на белом свете».

Так-то вот! В Париж, значит…

– Здравствуйте, Геннадий Петрович.

Хопёр вышел из-за стола Вере навстречу, распахнул объятия.

– Здравствуй, Верочка! – широко улыбаясь, воскликнул он. – Сколько твержу: зови по имени. Мы же старые друзья, на брудершафт пили.

– Ну, когда это было! Времена меняются.

– Времена – это да… А вот на тебя я всегда могу положиться. Так?

– Конечно, – осторожно заметила Вера.

– Садись, – пригласил Хопёр. – Разговор к тебе серьезный.

– Если по поводу замены труб в бальнеологическом комплексе, то… – начала было она.

Но Хопёр оборвал ее:

– С трубами сама разберешься. По поводу Фамицкого разговор.

– А что Фамицкий? – стараясь, чтобы не дрогнул голос, сказала Вера. – Работает прекрасно.

– Неважно, как он работает.

– Вот новость! – хмыкнула Вера. – Что же в таком случае важно?

– Ты дурочку из себя не строй! – Хопёр хлопнул ладонью по столу. – Газеты читаешь, радио слушаешь. О подвиге Лидии Тимашук знаешь.

– Ну, подвигом я бы это не назвала…

– А как же это назвать, по-твоему? Товарищ Тимашук вовремя сигнализировала о врачах-убийцах. Обратила внимание на подозрительные моменты в смерти Горького и Жданова. Благодаря ей сколько человеческих жизней спасено! Короче, Вера, от Фамицкого тебе надо избавляться, – заявил он. – Чем скорее, тем лучше. Это в твоих интересах.

– В чем же мои интересы? – медленно проговорила она.

Быстрее не могла – сердце колотилось у самого горла.

– В том, чтобы в санатории, где ты являешься директором, – в образцовом санатории, подчеркиваю! – не обнаружилось бы вражеское гнездо врачей-убийц. Понятно излагаю?

– Фамицкий не убийца.

– Это не нам с тобой решать. А нам с тобой следует позаботиться, чтобы к тому времени, когда это будет установлено…

– Да почему же это вдруг будет установлено?! – возмутилась она.

– Чтобы к тому времени, когда это будет установлено, – не обращая внимания на ее возмущение, продолжил Хопёр, – гражданин Фамицкий Семен Борисович в нашей системе уже не работал. Понятна задача? – И, вглядевшись в ее помертвевшее лицо, кивнул: – Вижу, понятна. Женщина ты сообразительная, и собственная шкура тебе дорога. Потому ты до сих пор на руководящей должности, несмотря на твое происхождение, сама знаешь какое. В общем, Вера, ищи повод его уволить, – закончил он. – Неполное служебное соответствие, ну, не знаю… Сама решай. Архивы пошерсти – мало ли что он там за войну в госпитале наворотил. С его-то национальностью.

Вера встала и, как сомнамбула, пошла к двери. Она была так убита, что забыла о субординации.

– Да не переживай ты так, солнышко, – заметил Хопёр. – Ну кто он тебе, брат, сват? Даже не любовник – я бы знал. Ну, врач толковый, мало ли их. Тут уж, знаешь, не до сантиментов, свою бы шкуру спасти.

Вера слушала его не оборачиваясь. Потом открыла дверь.

– Поторопись, Вера! – напутствовал он. А когда дверь за ней закрылась, пробормотал: – Сделает, куда денется. Баба умная.

Всю оставшуюся жизнь, во все переломные ее моменты, Вера задавала себе вопрос: сделала бы она это или нет?

А в реальности ничего ей делать не пришлось: вернувшись в Ангелово, она узнала, что Фамицкий арестован.

Глава 2

Кольцо было бы Лизе велико, даже если бы она надела его не на один, а сразу на два пальца. Но, конечно, носить его она не собиралась. Она и брать его не хотела, но Петя настоял.

– Пусть у тебя побудет, Лиз, – сказал он. – Куда мне его? Я ж в казарме буду жить.

Голос у него был радостный, и радостью же сияло все его простое – Вера говорила, как у его отца, Степана Кондратьева, – лицо, и видно было, что ему вообще не до кольца. Лиза вряд ли радовалась бы, если бы пришлось уезжать из родного дома, но то она – у нее Вера есть. К тому же она только в школе учится и книжки читает, это совсем легко. А Петя мало того что совсем один живет, так еще и каждый день в колхоз ходит работать – от темна до темна, как у Некрасова в «Кому на Руси жить хорош», – и это очень трудно. Хоть он и сильный, и ему уже двадцать лет, но все равно. Потому неудивительно, что он обрадовался, когда дядя Федор Тимофеевич написал, что поможет поступить в военное училище. Понятно, что ему не до какого-то там кольца, пусть и фамильного.