Ангел Кумус

Первым делом она закрыла дверь, быстро обошла три вызывающе обставленные комнаты, а потом уже обыскала Костю. В кармане шелкового пиджака завернутые в салфетку лежали серьги и колье. Во внутреннем кармане этого замечательного пиджака лежали документы Кости, в том числе загранпаспорт, водительские права, и карточка банка. Ева стала у зеркала в прихожей и приложила к шее яркую мерцающую полоску с обвисшими каплями бриллиантов. Состроила себе рожу. Вздохнула, завернула украшения в салфетку и положила к себе в сумочку. Начиная со спальни она обшарила метр за метром всю квартиру и когда с удивлением осматривала целый арсенал шприцев и ампул в кухонном столе, Костя очнулся. Он пополз к телефону на тумбочке в прихожей.

– Где старик? – спросила Ева, встряхивая ампулу и стараясь прочесть, что на ней написано.

– Я вызову милицию.

– Я уже пробовала вызвать, но они не захотели приехать. Несовершенство розыскной системы порождает вакантные места в этой области.

– Старик улетел сегодня утром в Швейцарию. Он позвонил мне вчера. Я сам отвез его в аэропорт. Его не пропустили на таможне с драгоценностями, он попросил меня их здесь продать и половину денег отвезти жене, а другую половину привезти ему.

– Понятно. Швейцария, значит. Сядь на пол.

– Ты налетчица?

– Нет. Я работаю на Луизу. Сядь на пол и прислонись спиной к стене. Где деньги?

– У старика.

– Столько он не мог вывезти.

– Сдал в банк и получил карточку. Элементарно, – легкая наглая ухмылка испортила правильные черты лица Кости.

– Скажи мне, очень тебя прошу, где старик. Считаю до трех. Утром нет рейсов в Швейцарию. Раз.

– А то что будет? – ухмылка превратилась в улыбку с налетом беспокойства.

– Прострелю тебе колено, если старик жив, и оба, если он мертв. Два.

– Ну конечно! Колено, потом утюг на пузо. Ты откуда такая шизанутая? Возьми себе камушки и убирайся.

Ева достала из кобуры пистолет и сказала «три», а поскольку Костю появление оружия так удивило, что он потерял дар речи, она подождала секунд пять и выстрелила. Костя закричал, стуча здоровой ногой в пол. Ева смотрела, как новенький итальянский ботинок светло-коричневого цвета долбит подошвой в паркет и ждала. Она решила осмотреть обойму, а Костя неправильно понял и закричал, что есть силы: «Багажник! Багажник!», из чего Ева заключила, что старик, по всей вероятности, жив. Подхватив с пола ключи и карточку, она спускалась по лестнице престижного дома медленно, прислушиваясь к звукам в подъезде и не убирая оружия.

Старик лежал в багажнике скорчившись, его связанные руки были заведены под колени, а ноги тоже связаны. Ева сорвала пластырь со рта и приподняла веко. Глаз под ее рукой ожил и уставился в нее с остервенением страха и обиды. Разрезая веревки ножом, Ева молчала. Старик тоже молчал, только натужное частое дыхание выдавало его волнение, а движения были медлительны и осторожны. Дотащив его на себе до машины, Ева справилась с тошнотой от запаха старого перепуганного тела, уложила старика на заднем сидении и протянула ему банку лимонада, обмочив свой палец при открывании.

– У вас чудный профиль, просто чудный. И череп египтянки. Вы галлюцинация? – поинтересовался старик, облившись лимонадом. – Костя уверял меня, что я приятно засну в вихре иллюзий.

– Он сделал вам укол? – развернулась назад Ева, сравнивая потное лицо рядом с нею с фотографией.

– Два. Он сказал, что два – это надежно. Я просил не выкидывать мое тело где-нибудь у дороги, а отдать в анатомический институт для исследований, или на скелет.

– Жаль, – сказала Ева, вздохнула и осторожно тронула машину.

– Это пусть моей жене будет жаль, когда она не сможет меня похоронить! А вам чего жаль?

– Я хотела сразу отвезти вас домой, а теперь придется ехать в больницу.

– Это значит, вы меня спасаете? – поинтересовался старик, и после молчаливого кивка Евы больше не проронил ни слова.

В больнице Ева выслушала несколько успокоительных заявлений, пронаблюдала, как старика, уже теряющего сознание, откатили в дальний угол коридора, а потом почти насильно притащила к каталке со стариком дежурного врача. И до тех пор совала ему в усталую физиономию унесенную из квартиры Кости ампулу, пока воспаленные глаза под зеленой шапочкой не сфокусировались на этой ампуле с изумлением узнавания.

– Ну, знаете, дедушка! В вашем возрасте такой кайф опасен!– кричал врач, требуя подготовить капельницу и с разбегу завозя каталку в лифт.

Двенадцать сорок. В машине по дороге к Луизе Ева звонит по следующему телефону. Представившись, она спрашивает, что такое «урусуйка». Женщина на том конце трубки некоторое время молчит, потом сдается: «Приезжай – расскажу».

– Не поеду. Скажи, что это такое, – соглашается Ева на «ты».

– Это трудно объяснить. Это моя энергетическая оболочка. Приезжай. Я хорошо заплачу. Если мои повелители мух утонули, их нужно обнаружить до того, пока не обнаружил кто-нибудь другой!

– Ты это говоришь про мужа и сына?

– Да. И еще про отца мужа. И в основном про него, потому что урусуйку взял он!