Ангел пустыни, или Возвращение Алхимика

Так что вся эта дипломатия, которую так страстно старался освоить Сантьяго, на деле сводилась лишь к заключению сделок: выгодных и не очень, а чаще всего очень выгодных. Если же сделки срывались, это приводило к войне, которая в итоге опять же приводила к шаткому миру и заключению тех же выгодных и очень выгодных сделок. А то, что в этих бессмысленных войнах гибли сотни и тысячи ни в чем не повинных людей, в принципе, никого не заботило и не могло взволновать. Мало кто их этих людей, тех, по чьей вине та или иная война начиналась, мог испытывать пусть малейшие, но угрызения совести. Совестью здесь и не пахло, и потому, помимо денег, полученных от торговли, чиновники обогащались еще и тем, что крали все, что плохо лежало. Таким образом в стране складывалась парадоксальная ситуация, а именно: несмотря на довольно большой товарооборот во внешней торговле, торговле, без сомнения, выгодной, несмотря на завозимые огромные богатства из Нового Света, несмотря на такое же огромное количество рабов, поступавших из тех же краев, несмотря на постоянное увеличение налогов для собственного населения, казна все больше и больше пустела, страна разорялась, а чиновники богатели.

Любые попытки остановить грядущую катастрофу введением в силу эффективных законов оканчивались полным провалом. А само законодательное творчество сводилось к тому, что властьимущие, а точнее, люди, захватившие власть, за которую велась ожесточённейшая борьба между несколькими знатными фамилиями и орденами, всеми правдами и неправдами пытались оградить эту власть от простого народа и не дающих расслабиться конкурентов. Попросту говоря, награбив и наворовав сами, они запрещали это делать другим под страхом сурового наказания.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что, осознав столь печальное положение дел, осознав всю тщетность попыток их исправления, Сантьяго начал задумываться о скорейшем завершении карьеры придворного дипломата, карьеры законодателя и сконцентрировал все свои силы на том, что он еще не попробовал в жизни. Сантьяго надумал жениться.

Не будем долго распространяться по этому поводу, но и здесь нашего героя поджидало столь неожиданное и столь же привычное разочарование. Его невеста, девушка из знатной семьи, была застигнута им в объятьях любовника! Что, к слову, ни его самого, ни любовника девушки не удивило. Она лишь сказала Сантьяго, что ему не стоило так неожиданно возвращаться из дальней поездки и что когда она станет его законной супругой, этого больше не повторится.

Случись такое года два-три назад – и наш герой убил бы обоих без всякого промедления и сожаления, но сейчас он был уже более холоден и только лишь позволил себе спросить молодую беспечную особу о том, почему же она так подло с ним поступила? Но, к своему удивлению, в ответ он услышал не исповедь с просьбами или мольбой о прощении, а гордую речь южной женщины о том, что она вовсе и не обязана отчитываться ни перед ним, ни перед кем бы то ни было. И впредь этого, т.е. отчитываться, делать не будет. Хотя и дала обещание быть верной женой.

Безусловно наш герой поверил избраннице, да и что было делать? Ее речь произвела на него сильное впечатление и он понял, что сделал в общем-то правильный выбор в пользу девушки гордой, ценившей свои честь и достоинство! Но, все же Сантьяго решил не испытывать больше судьбу. Он решил для себя, что даже если в мире где-то и есть женщины, способные на высокие чувства, женщины с чистой, белоснежной душой, способные на самопожертвование ради любви, способные быть преданными женами и любящими матерями то, скорее всего, ему не суждено было встретить подобное светлое существо у себя на пути.

Так, сказавшись больным (заныли старые раны), Сантьяго удалился в имение, где и решил отсидеться, отдохнуть, поразмыслив немного о том, что же все-таки с ним приключилось?

Этому, кстати, способствовало еще и то обстоятельство, что общественное мнение стало складываться против него и жизнь при дворе, да и служба начали слишком уж тяготить молодого придворного. Все почему-то считали, что он непременно должен убить еще более молодого соперника, а отказ от столь ожидаемого его окружением поединка был расценен как трусость и слабость. И хотя все хорошо понимали, что у соперника Сантьяго просто не было шансов (он был слишком молод и нигде не служил), нарушение древних дворянских обычаев чести не одобрил никто: если уж принято убивать, а не прощать, то и нечего делать, нечего проявлять милосердие и снисхождение. Вот так и разбились мечты и надежды Сантьяго о стену человеческой алчности, лицемерия, жестокости и равнодушия.

2