Ангел сердца

– Может быть, ты сходишь со мной в четвертый ПВР? Я познакомлю тебя с родителями, – перебивая собственные мысли, со всей беззаботностью, на которую была только способна, предложила я.

– Да нет. Проводить могу, если хочешь, но, думаю, ты и сама не заблудишься. Я же понимаю, что вам нужно пообщаться. Это зрелище не для посторонних лиц, – она улыбнулась, и я смущенно кивнула.

Мне хотелось пойти к родителям прямо сейчас, сию же минуту, но пришлось дождаться обеда и только после этого отправиться в путь. Обнаружить ПВР номер четыре действительно не составило труда. Пятнадцать минут пешком, и я у цели. Тем более что все ПВР-ы имели одинаковый внешний вид и были заметны издалека.

На входе я столкнулась с охранником и, объяснив цель своего визита, легко прошла внутрь. Несколько секунд я ошарашенно обводила глазами большую толпу снующих туда-сюда людей, пока до моих ушей не долетел крик:

– Надя! Надюша!

Я резко повернула голову вправо и тут же заметила маму. Она спешила мне навстречу так быстро, как только могла. И я раскрыла руки для встречного объятия, не в силах сдержать накопившиеся слезы.

Следующие полчаса уходят на то, чтобы убедиться, что это не сон, и мама с папой действительно рядом, а также чтобы переоформить меня в пункт временного размещения вместе с ними. Затем мы втроем отправились в ПВР, где я зарегистрирована, чтобы забрать мои вещи. Я наскоро попрощалась с Дашей, Машей и Аленой, а потом, уже у порога, вспомнила ещё об одном человеке, которого не видела за истекшие сутки не разу, но который ехал в автобусе вместе с нами. Васильич. Он один может знать, что происходит в городе, но как его найти – я не знаю. В информационном бюро мне вряд ли что-то подскажут, я не знаю ни фамилии, ни даты рождения этого человека. Но ведь он должен быть здесь!

Я бродила вокруг, вглядываясь в незнакомые лица, и не могла его найти. Может быть, Васильича разместили в другом ПВР-е? Кто теперь скажет мне о том, что творится в нашем городе? Телевиденье умалчивает об этом. Дикторы беспечно болтают о погоде, словно в мире, в одном из городов нашей огромной страны нет ничего необычного – никакой войны, никакого раскола. А город меж тем практически стерт в лица земли.

Отсутствие Димы и хоть каких-то новостей о нем сводят меня с ума. Что ни говори, а возможность видеть его, знать, что он в безопасности, утешали меня и придавали сил. Теперь, когда он вызвался добровольцем в борьбе со стебачами, и сам же отправился им навстречу, кто знает, что с ним может случиться? Этим людям ничего не стоило спустить несколько бомб прямо на площадь, где находились мирные граждане. Так что же может помешать им нажать курок и лишить жизни ещё одного человека, возникшего на их пути?

Я не могу сказать, что страдаю от потери, потому что Дима мне не принадлежит. Больше того, у него есть девушка, и если он вернется, то к ней, а не ко мне. И всё-таки печаль и гложущее отчаяние внутри давят и не дают дышать полной грудью. Пусть он вернется. Пусть только вернется. Живой. И я его отпущу.

Уйти мне пришлось ни с чем, потому что всё, что удалось выведать у Алены, так это то, что Васильича направили в штаб, а попасть туда у меня, разумеется, не было никакой возможности.

Родители всю дорогу расспрашивали меня о том, где и как я жила всё это время. Я понимала их беспокойство, они ведь с ума сходили, зная, что я собиралась на площадь. Но я жива. И во многом заслугами Димы.

Я почти не говорю о нем. Упоминаю, что меня вывел с площади парень, что мы вдвоем скитались по городу в поисках убежища, и никакой конкретики. Кажется, родители не обратили на такие мелочи никакого внимания. Мама беспрестанно целует меня и не выпускает из объятий, и всё повторяет одну и ту же фразу: «Я чуть с ума не сошла!» Нам не хочется обсуждать то, что было, но это самые острые впечатления, избавиться от которых не так-то просто.

Ближе к вечеру, когда страсти немного утихли, я сообщила им, что собираюсь наведаться в другой ПВР – тот, где находится Лика. Мама воспринимает мою идею без особого энтузиазма. Понятное дело, пережив такое потрясение она боится отпустить меня от себя хоть на шаг. Пришлось напомнить, что две недели куда более беспокойного времени я смогла продержаться, так что со мной ничего не случится, если я пройдусь по городу, где мне ничего не угрожает, в ПВР, располагающийся неподалеку. С этими доводами мама нехотя согласилась, и я поспешила отправиться в путь, пока не стемнело.

По пути я размышляла о том, стоит ли говорить Лике правду о Диме, о том, что с нами случилось, о своей влюбленности, и пришла к однозначному выводу: да. Она моя подруга, а мне сейчас как никогда нужен дельный совет.

Я отчетливо представляла нашу встречу, и при мысли об этом невольно ускорила шаг. Но всё произошло совсем не так, как я ожидала.