Ангел тьмы

Даже на расстоянии я смог понять, что это явно Кларенс Дэрроу, поскольку он совершенно соответствовал Маркусову описанию. В отличие от адвоката Максона, одежда мистера Дэрроу была самой обычной – незамысловатый светло-коричневый костюм и белая рубашка с простым галстуком, небрежно повязанным на шее, – и выглядела так, будто он спал в ней в поезде. Этот облик, хоть и не настолько неаккуратный, каким он стал впоследствии (мистер Дэрроу только начал внедрять неряшливый вид как один из своих фирменных знаков), все равно существенно отличался от внешности прочих судейских, равно как и походка: шел он медленно, сгорбившись, будто вприпрыжку, что было особенно заметно с учетом его немалых габаритов. Волосы его, как и говорил Маркус, были непричесаны, одна из прядей свисала на лоб. Лицо, естественно, еще не настолько покрылось морщинами, каким будет во дни его большей славы, но все равно казалось изможденным и грубым; глаза же оказались того светлого оттенка и с тем же печальным, ищущим выражением, которое в будущем тоже станет легендарным. Мягкие губы морщились и вполне соответствовали паре больших кругов под глазами, своим видом будто говоря о дорогой цене мудрости, приобретенной путем слишком близкого соприкосновения с людской бесчеловечностью к ближним своим. Идя по центральному проходу, мистер Дэрроу всматривался в толпу твердым и решительным взглядом, отличавшимся от взгляда судьи Брауна, но производившим не меньший эффект: когда он дошел до ограждения, на нем сосредоточились глаза всех присутствующих в комнате.

Само собой, то было представление – но я побывал во множестве залов суда, и нынешнее было одним из лучших, что я видел, – и достаточно хорошим, чтобы моментально дать мне понять: мы в еще большей опасности, нежели предполагали.

Мистер Дэрроу, сжимающий старый, видавший виды портфель, помахал мистеру Максону, который объявил:

– Я прошу прощения суда, минуточку, – и бросился к Дэрроу. Судья Браун казался недовольным происходящим, но все же откинулся на спинку кресла с новым вздохом и принялся ждать, а мистер Максон открыл воротца в ограждении и впустил мистера Дэрроу в судебную часть комнаты, где тот быстро пожал руку Либби Хатч.

– С позволения суда, – проговорил уже улыбающийся мистер Максон, – я…

– А если суд не позволит, адвокат? – проговорил судья Браун, вновь выпрямляясь. – Что это вы намерены сделать, сэр?

– Ваша честь, – быстро продолжил мистер Максон, – я должен представить мистера Кларенса Дэрроу, лицензированного адвоката из штата Иллинойс. Защита просит, чтобы суд разрешил ему присутствовать, pro hac vice, в качестве первого адвоката защиты.

– Дэрроу, хм? – изрек судья Браун. – Да, мне кое-что сообщали о вас, мистер Дэрроу. С юга штата.

Мистер Дэрроу смиренно улыбнулся и хмыкнул.

– Надеюсь, – произнес он глубоким, успокаивающим голосом, – эти сообщения не настроили против меня вашу честь.

Это понравилось людям в зале, а заодно и, некоторым образом, судье Брауну.

– Это, конечно же, не поможет, – ответил он, на что в зале раздались смешки, на которые он не обратил внимания. – Если защита предпочитает нанять внешнего адвоката, это ее прерогатива. Но этому суду не требуются советы по ведению дел ни от кого из Нью-Йорка.

– Понимаю, ваша честь, – кивнул мистер Дэрроу с очаровательной, должен признать, улыбкой. – Мы в Чикаго думаем о Нью-Йорке то же самое.

Публика вновь засмеялась, что на сей раз было встречено молотком и суровым взглядом.

– Если таково действительное желание защиты, – буркнул судья, вновь поворачиваясь к месту защитников, – суд милостиво позволяет мистеру Дэрроу практику в этом штате, pro hac vice.

Потом судья посмотрел на Либби Хатч, которая встала и невинно распахнула яркие глаза.

– Прошу прощения, ваша честь, – сообщила она, уголки ее губ при этом слегка приподнялись. – Боюсь, что я никогда не изучала латыни.

В толпе при этом раздался тихий шепот в духе «я тоже» и «ну ясное дело, что не изучала», что вызвало очередной удар молотка.

– Pro hac vice, – объяснил судья со всем спокойствием, на какое только был способен, – просто означает «в данном случае», миссис Хантер. Это предоставляет мистеру Дэрроу право практики в штате Нью-Йорк, но только по этому делу. Вы удовлетворены?

Либби кротко кивнула, потом села на место.

– Имеются ли у обвинения штата возражения? – уточнил судья.

Мистер Пиктон храбро улыбнулся, сунул большие пальцы за жилетку своего новенького серого костюма и встал.

– Отнюдь нет, ваша честь, – заверил он, выходя из-за стола и смотрясь еще ниже, жилистее и проворнее, чем обычно, в сравнении с мистером Дэрроу. – Суд осведомлен о репутации мистера Дэрроу, и если защита утверждает, что в округе Саратога не нашлось подходящего адвоката, то, хотя мы и не разделяем подобной оценки наших местных талантов, мы не видим причин, по которым мистеру Дэрроу не позволено было бы участвовать.

Аудитория была не особо настроена усматривать в словах мистера Пиктона что-то смешное – но при этом заявлении все равно появилось несколько гордых, довольных улыбок.