Ангел тьмы

– Что ж, великие люди поступают как вздумается, а малые люди – как вынуждены, – беспечно ответил мистер Пиктон. – Где Вандербилт разместил вас, Дэрроу? Где-нибудь покомфортабельнее, я полагаю, – хотя в Боллстоне немного роскошных апартаментов. Но, быть может, вы позволите обеспечить вас кое-каким пропитанием у меня в доме, если сочтете сие нужным.

При упоминании Вандербилта мистер Дэрроу воззрился на мистера Пиктона с видом, который трансформировался из снисхождения в прямое раздражение:

– Надо отдать вам должное, мистер Пиктон, – пожалуй, мало что избегло вашего внимания в этом деле. Или же все в Боллстон-Спа осведомлены о подробностях приготовлений миссис Хантер к своей защите?

– Боже милосердный, ну что вы! – со смехом произнес мистер Пиктон. – А я на вашем месте не стал бы им ничего сообщать. Отношение судьи Брауна к жителям нашего южного метрополиса, уверяю вас, довольно типично для обитателей этого округа. Но не беспокойтесь, я никому не скажу – это ведь будет неспортивно, не так ли?

Было довольно просто заметить, что мистер Пиктон старается вызвать раздражение мистера Дэрроу и что ему это удается.

– Сомневаюсь, что «спортивно» – слово, которое я стал бы употреблять в отношении такого трагичного дела, как это, – буркнул в ответ мистер Дэрроу. – И, боюсь, что не смогу воспользоваться вашим предложением, поскольку я остановился в отеле «Гранд Юнион» в Саратоге. Мы будем осуществлять работу оттуда.

При этих словах мистер Пиктон нахмурился.

– Хм-м, – провозгласил он. – Хорошо. Впрочем, я и это не выдам – люди в Боллстоне относятся к Саратоге немногим лучше, чем к Нью-Йорку. Они считают, что это всего лишь место развлечений для богатых гостей и их наемных работников. – При этом замечании глаза мистера Дэрроу широко распахнулись от потрясения, но мистер Пиктон лишь продолжил болтать: – Надеюсь, вас не смущает моя прямота в советах – но я действительно хочу убедиться, что мы разровняли поле для игры как нельзя лучше. Ну, до свидания, Максон, – всего вам наилучшего. Кстати, Дэрроу, если передумаете насчет еды – обязательно дайте мне знать, хорошо?

Вместо ответа мистер Дэрроу, минуя с мистером Максоном воротца в ограждении, лишь тихо буркнул что-то себе под нос.

Проходя мимо нашего ряда скамей, он окинул нас ледяным взглядом – но потом, узнав лицо доктора, взял себя в руки и с более дружелюбным видом развернулся, чтобы подойти к нам.

– Доктор Крайцлер, не так ли? – сказал он; глубокий голос на сей раз был вполне доброжелателен. Доктор пожал протянутую мистером Дэрроу руку. – Я большой поклонник вашей работы, доктор, если позволите мне так выразиться.

– Позволю, – ответил доктор, изучая обворожительно улыбающегося адвоката. – Благодарю вас, мистер Дэрроу.

– Скажите, сэр, – продолжил мистер Дэрроу, – правда ли, что вы в этом деле выступаете советником обвинения?

– Это вас удивляет? – спросил доктор.

– Признаться, да. Ни за что не подумал бы, что вы из тех, кто способен участвовать в удовлетворении желания штата покарать любого, кого только удастся поймать, лишь только для того, чтобы можно было поставить точку в этой загадочной трагедии.

– По-вашему, такова моя мотивация, мистер Дэрроу?

Пожимая крупными плечами, мистер Дэрроу ответил:

– Иное не приходит мне в голову. И, должен сказать, подобное поведение на вас не похоже. Но, возможно, у меня сложилось ложное впечатление. Или же у вас свои причины для сотрудничества со штатом Нью-Йорк. – Заметив, что глаза доктора чуть расширились от подобного едва прикрытого намека на расследование дел в Институте, все еще шедшее в Нью-Йорке, мистер Дэрроу улыбнулся. – Как бы то ни было, надеюсь, у нас еще будет шанс поговорить. Вне суда, я имею в виду. Я совершенно честен, говоря, что восхищен тем, чем вы занимаетесь. Чем вы обычно занимаетесь. Всего хорошего.

Доктор кивнул, по-прежнему улыбаясь:

– И вам всего хорошего, сэр.

Мистер Дэрроу вышел вслед за мистером Максоном за двери красного дерева, где их немедля изловил мистер Гроуз и кое-кто из газетчиков, прибывших из Саратоги.

– Умный человек, – пробормотал доктор, глядя, как мистер Дэрроу царственно общается с журналистами: поведение его демонстрировало, что чикагский юрист чувствует себя на этом процессе весьма уютно.

– О да, – вставил мистер Пиктон, присоединяясь к нам. – Умный ханжа-педант, да еще и в народном поплиновом рубище. – Принявшись паковать свой портфель, он еще раз засмеялся. – Из тех людей, кого проще всего вывести из себя!

– Ты несомненно старался на славу, Руперт, – сказал мистер Мур, качая головой. – В самом деле хочешь провести этот процесс в перебранках с ним?

– Уверен, что доктор согласится со мной, Джон, – ответил мистер Пиктон, сунув неприкуренную трубку в рот. – В том, что человек, пребывающий в постоянном раздражении, намного более склонен к ошибкам суждения, чем в любом ином случае.

– Да, я понял, что это и была ваша цель, мистер Пиктон, – заключил доктор. – И вы ее превосходно добились.