Ангел тысячи лезвий

– Поэтому я и говорю, что молодое поколение сходит с ума, – укоризненно покачал головой Ангос. – Союз человека и птицы – кто такое придумал?

– Меня готовили в Эдене, – заявил Кей. – Я был одним из тех, кому полагалось стать верными соратниками инквизиторов. И я, в отличие от остальных, стал!

Он думал, что это его преимущество – проект самих же инквизиторов. А вот магистр насторожился.

– Значит, верны были те слухи, кто-то из Эдена все же выбрался. Мне следовало сразу им поверить, с чего бы еще фениксу работать с нами?

– Но я ведь с вами, – заметил Кей. – Что еще может иметь значение? И с вами я много лет. Я не предавал орден и не влиял на Хорану. Я клянусь вам и всем собравшимся, что всегда буду подчиняться ей, я не опасен для вас. Если я хоть раз сделаю что-то, что навредит ордену, убейте меня, я даже сопротивляться не буду!

Его слова могли повлиять лишь на некоторых инквизиторов. Остальные упрямо замкнулись, они думали только о том, что он нелюдь – поцеловавший одну из них. Посмевший любить одну из них!

Ангос поднялся на ноги; похоже, он принял решение.

– Вы жили и работали вместе много лет, и я вижу, что вы связаны этим, – объявил он. – Я никогда не спешу с такими вещами, как изменение чужой судьбы. Мне нужны все доказательства, мнение всех сторон. Я выслушал вас сегодня, и ваши слова не оставили мне выбора. У меня только одна новость для тебя, феникс: чтобы казнить тебя, мне не нужно твое позволение.

Они все были уверены, что он не нападет на Кея. Хорана, оруженосцы-нелюди, инквизиторы – все. Как бы они ни относились к фениксу, они все равно признали, что он сражался на их стороне. Магистр мог устроить ему выговор, назначить наказание, а то и вовсе изгнать из ордена. Но в Белой Лилии своих не убивали.

Вот только для Ангоса он не был своим. Перед собой магистр видел не молодого человека в форме с символикой ордена, а очередного нелюдя, которого нужно стереть с лица земли.

Он напал быстро и грамотно, за годы работы магистром его навыки не притупились. Он швырнул четки, которые до этого вертел в руках, к ногам Кея, и подбросил в воздух три металлических кольца. Дальше все произошло за считанные секунды.

Кольца превратились в заостренные металлические колья, прошившие Кея насквозь. Они прошли через ноги, живот и грудь, пригвоздив его к каменному полу. Теперь он не мог ни обратиться в феникса, ни даже сдвинуться с места. Его кровь фонтанами брызнула во все стороны – на пол, на трон и одежду магистра, а главное, на лицо и руки Хораны, по-прежнему сидевшей в первом ряду.

Вот поэтому он не использовал свое последнее оружие, не призвал всепоглощающее пламя, чтобы спасти себя. Он видел, сколько его крови попало на лицо Хораны, знал, что может навредить ей. Жизнь девушки была для него важнее, чем собственная боль и смерть. И Хорана, судя по ужасу в ее глазах, поняла это.

Деревянные четки у его ног уже вспыхнули черно-красным огнем, поднимавшимся все выше. Он оплетал Кея, поглощая его – не обжигая, как полагалось обычному пламени, а растворяя. Это было то самое драконье дыхание, о котором рассказывали Дане.

Кей знал, что умрет, и принял это. Все, что угодно, лишь бы спасти Хорану. Он только и успел, что взглянуть на нее последний раз, протянуть к ней руку и прошептать:

– Ана…

А потом он исчез. Черно-красное пламя на мгновение вспыхнуло так ярко, что ослепило всех, заставляя зажмуриться. Энергия, освобожденная магией, разлетелась по залу, раздробив высокие окна на мелкие осколки. Когда люди снова смогли открыть глаза, все было кончено. Пламя погасло, обернувшись четками, а на том месте, где только что стоял Кей, осталось только черное обугленное пятно и металлические колья, покрытые запекшейся кровью.

Шокированную тишину разрезал только один голос, один крик, в котором невозможно было узнать Хорану. Дана видела, что кричит она, дело было даже не в этом. Звук, наполнивший зал, просто не был голосом разумного человека – в нем звучала животная боль, горе в самом абсолютном его проявлении, ужас, которому нет равных. Казалось, что все худшее, что может поразить душу человека, вдруг обрело форму и превратилось в крик.

Она сорвалась с места и упала на колени возле обугленного пятна. И сколько бы Хорана ни кричала, этого было не достаточно, чтобы спасти ее от хаоса, пожиравшего ее изнутри. Она не отрывала глаз от черной сажи на полу, словно не могла поверить, что это действительно случилось. Слезы ручьями текли из ее светлых глаз, а она даже не пыталась смахнуть их, словно и не замечала.

– Возьми себя в руки, дитя, – жестко велел Ангос. – Это сложный урок, но его нужно пройти. Ты еще молода, и это поможет. Тебя нужно было направить на путь истинный. Однажды ты поймешь, что этот нелюдь мог совратить твою душу, толкнуть тебя в бездну ада, из которой нет возврата. Ты будешь благодарна мне за то, что я помог тебе до того, как это случилось. А теперь соберись, воину не место на земле!