Ангел в яблоневом саду

Я видела ее вечером, накануне убийства. Видела я ее и раньше. Вырядится в балахон, шляпу наденет, очки, придет сюда, ходит взад-вперед мимо Надькиного дома и думает, что ее никто не узнает. А я узнала.

Я узнала бы ее из тысячи, потому что знала ее еще девчонкой. Мало кто знает, что у меня с ее отцом был роман и что я раньше была не такая, как сейчас, в смысле, не такая драконистая. Я была веселая, любила пошутить и, несмотря на то, что такая полная, знала, что нравлюсь мужчинам. Вернее, нравилась.

Знала, что Сонькин отец, Алексей, положил на меня глаз. Мы с ним поближе познакомились на новогоднем вечере, в клубе. Я знала, что он овдовел, да и я тогда собиралась разводиться со своим, словом, подсел он ко мне за столик, а я сидела с подружкой, Райкой, угостил шампанским, потом пригласил на танец. Мы много танцевали. Медленные танцы, конечно. Быстрые у меня не получаются, мне всегда руки некуда деть. Когда пускали быструю музыку, мы возвращались за столик и снова пили шампанское, угощались пирожными и фруктами. Алексей не обращал внимания на то, что на нас все смотрят. Два села собрались праздновать Новый год в клубе, в нашей Идолге. Почти все друг друга знают. Было весело, как-то по-семейному. Я знала, что у Алексея маленькая дочка есть, что он сам ее воспитывает. И вот надо же было такому случиться, что, когда праздник был в самом разгаре, когда разыгрывали фанты и все хохотали, веселились, ему позвонила соседка, которая присматривала за его дочкой, и сказала, что у Сонечки температура. Алексей – хороший отец, он извинился передо мной, сказал, что если я не против, то мы встретимся с ним второго января, возле этого же клуба, в три часа. Я была не против. Он ушел, а я весь оставшийся вечер танцевала с Райкой. Когда вернулась домой, муж уже спал. Я никогда не беру его с собой на праздники. Он пить не умеет. Как перепьет, так начинает танцевать, да так смешно, что все вокруг потешаются. А мне стыдно. Вообще-то, он безобидный, мой Сашка, дома во всем мне помогает, посуду моет, прибирается. Еще умеет лечить мне голову, колдует над моей головой, какие-то специальные движения руками делает, и боль постепенно утихает…

Мы встречались с Алексеем почти год. Я иногда бывала у них дома, помогала ему с дочкой. Да и по хозяйству. Вот откуда я хорошо знаю Соньку.

И вдруг, как гром среди ясного неба, узнаю, что Алексей женился. Какая-то дальняя родственница его покойной жены приехала, пожила у него несколько дней, а потом у них все и сладилось. Они поженились. Спрашивается, почему он не предложил мне выйти за него? Только потому, что я уже была замужем? Так ему стоило только сказать мне, и я бы мигом развелась.

Обиделась я на Алексея страшно. С тех пор ни разу в Докторовке не была. Как отрезало. Так и живу со своим, скучно, но куда деваться? Привыкли уже друг к другу.

Да, забыла сказать: после свадьбы Алексей прислал мне ящик шампанского и две ондатровые шапки. Ни записки, ни письма. Но и так понятно, что он чувствовал свою вину передо мной.

Они не долго прожили. Эта, жена его новая, заболела и умерла. А Алексей пожил еще некоторое время, потом подцепил какой-то кишечный вирус и тоже умер. И я подумала тогда (в Докторовку на похороны не поехала, дома водочкой помянула Лешку): что бог ни делает – все к лучшему. Кто знает, может, и я, если бы вышла за него, заболела и померла.

Когда узнала в этой «шляпе» Соню, то сразу поняла, чего ее так тянет к нам в Идолгу, да еще и на нашу улицу, – Надька. Все знают, что Борис к ней шастает. Но по большому счету никому до этого дела нет, все живут своей жизнью. Позубоскалят, да и снова возвращаются к своим делам, мужьям и женам, детям и друзьям. И никто не задумывается над тем, как больно ей, Соне, такой кроткой и милой женщине, знать, что ее муж так и не оставил Надьку. Женское горе огромное, как море. Можно только представить себе, сколько слез она выплакала, поджидая его со свидания. Сначала она молча наблюдает, как он собирается, вроде как по делам, как в шкафу красивые трусы ищет, новые носки, выбирает себе отглаженную женой рубашку, присматривается, какой к ней галстук лучше подойдет, а то еще и у жены спросит. Сонька его завтраком покормит, поцелует на пороге, а он уже мысленно у другой, у Надьки, махнет рукой, мол, «пока, дорогая», сядет в свой джип и покатит в город. Там купит разных вкусностей, цветов-подарков и окольной дорогой, чтобы не светиться перед всей Идолгой, поедет к Надьке. Машину поставит под дубом, в тени, рядом с Любкиным домом.

Вечером вернется любимый. Подшофе, от него духами будет пахнуть женскими, салатами-закусками, луком или чесноком. Глаза будут бегать, а жена, нацеленная на то, чтобы не скандалить, дабы не разрушить брак, еще и поужинать ему предложит. Убила бы на месте!

Видать, не выдержала Соня, решила поговорить с Надькой, придумала, как прийти сюда, вырядившись, чтобы оставаться неузнанной, но войти к сопернице долго не могла. Потом все-таки и решилась, и им всем мало не показалось…

Надо же – удушила!!!