Ангел в петле

— То есть как это — безразлично?

— Мне все равно, что вы сейчас скажете. Мне все равно, любите вы ее или нет. Потому что я люблю ее сильнее.

Савинов усмехнулся: так бы и смазал по физиономии!

— И что мне прикажешь сделать?

— Я не знаю.

— Я тоже не знаю, — вновь усмехнулся Савинов. — А впрочем, почему не знаю? Очень даже хорошо знаю. Мы спросим обо всем Риту. Маргариту Васильевну. Пусть она скажет, когооналюбит. Такой вариант тебе подходит?

В глазах Ильи отчаянно заблестели слезы.

— Нет! — крикнул он, подскочил и выбежал из кабинета.

«Чертов пацан, — запрокинув голову назад, подумал Савинов. — Что мне с ним делать? А ведь дальше-то будет хуже. Как это страшно — знать обо всем наперед. О хорошем не страшно, а вот о плохом… просто чудовищно!». Если бы он не отослал ту девчонку, любительницу черномазых! Ведь ей можно было бы заплатить, и много. Она бы так отделала гаденыша, что он прилепился бы к ней на веки вечные. Он бы этой дуре за Илюшу Инокова платил. По тарифу. Вот когда бы пошли ангелы и подсолнухи. Бог ты мой! Как зыбки все его желания и возможности перед силой судьбы. Она наказывает его за самоуправство. В будущем с этим придется быть осторожнее.

— Дмитрий Павлович…

Он точно очнулся: перед ним стояла Анна Сергеевна.

— А вам идет это кресло, господин банкир.

6

В полдень следующего дня в галерее «У Анны» Рита указала ему на три картины, и он не мог скрыть удивления. Да что там — он был сражен. Она легко указала на те работы, которые должны были сразить наповал Билла Андерса. Ангел, парящий над морем подсолнухов, — о, эта картина с далекого календаря за его рабочим столом! Три золотых цветка, похожие на Троицу. И одно сплошное сияющее поле, где ангелы, травы, цветы и деревья переплетались, сливались воедино, и точно устремлялись к солнцу.

Вечером они упаковали три работы: через неделю их должен был забрать в Америку оперный певец Демьян Пивоваров, старый знакомец Савинова, уже в третий раз отправлявшийся покорять громовым волжским басом Новый Свет.

7

Газеты превозносили самобытное мастерство ранее никому не известного и нигде не учившегося художника Инокова, сумевшего в таком юном возрасте создать из нежных и прозрачных красок мир необыкновенно цельный, крепкий, свой космос, побывать в котором — истинное чудо. И все журналисты снимали шляпу перед меценатом, банкиром Дмитрием Павловичем Савиновым, отыскавшим художника, и его красавицей супругой, организовавшей проходящую ныне в салоне «У Анны» выставку.

«Таким я и представлял себе начало, — сидя в кресле, неспешно дымя сигаретой, думал Савинов, — будто судьба предельно точно, без импровизаций и лишних инициатив, выполняет расписанный мной план. Даже несмотря на мелкие несостыковочки!». К следующей выставке, а состоится она уже в феврале, в крайнем случае — в марте, он издаст солидный каталог картин Ильи Инокова, пригласит москвичей и петербуржцев, своих знакомых, их знакомых. Ведущих искусствоведов, журналистов. Среди первых обязательно должен быть приглашен Ковальский. Они с Биллом ценят друг друга. К тому времени у него будет главное: рецензия на картины самого Билла Андерса. Третья выставка состоится предположительно в Манеже. Там уже будут все. И американец в первую очередь. Именно там он и перепродаст Андерсу своего Илюшу Инокова: американцу достанутся демоны медленно съезжающего с катушек маленького гаденыша… Но почему он называет его маленьким? Этот эгоистичный оболтус уже совершеннолетний! Правда, из него никогда не получится взрослого мужчины. И на лице его всегда будет блуждать детская рассеянность, инфантилизм. Правда, очень возможно, что именно из этого инфантилизма и рождаются его ангелы и солнечные цветы, все эти волшебные небеса, ветра, обдувающие землю, превращающие все живое в божественное… Да, он гениален. И слава Богу. Тем дороже он продаст его Биллу Андерсу! Продаст все его картины. Чтобы, занимаясь любовью с Ритой в уютном домике с бассейном на французской или итальянской Ривьере, не думать о надоевшем ему хуже смерти мальчишке, от одного воспоминания о котором его уже тошнит.

В замке провернулся ключ: вот и Рита. Савинов встал, прошел в коридор, она уже закрывала за собой дверь. А повернувшись, обняла его с особой нежностью, поцеловала.

— Что случилось, милая?

— Нет, ничего, просто устала. Две книги за один вечер — это слишком.

— Мне приятно, что моя жена умница.

— Ну-ну.

— Я приготовлю ужин.

— Ты у меня — золото. Банкир, который после работы готовит девчонке ужин. С ума сойти.

— Но ведь я люблю эту девчонку.

Она кивнула:

— Я знаю и ценю это.

Он улыбнулся:

— И все?

Рита тоже улыбнулась, обольстительно:

— Нет, не все. И ты это знаешь. Я — твоя и всегда буду твоей. И никогда бы не стала искать ничего другого в этой жизни.

Савинов остановил взгляд на ее глазах: в них затаилась грусть, недосказанность…

— Как у тебя дела? — через полчаса, уже за столом, спросила Рита.

Дмитрий Павлович пожал плечами:

— Рутина.