Ангел западного окна

— Господин кастелян, вы позволите нам поднять­ся на башню и обозреть окрестности? — невозмутимо произнес Липотин.

Ему пришлось повторить, и наконец мы услышали ответ, прямо скажем, несуразный:

— Не надо. Хватит уж на сегодня.

Заговорив, старик принялся кивать, как бы в подкрепление своих слов, но, может быть, голова тряс­лась от дряхлости.

— Не надо — чего? — крикнул Липотин, наклонившись к его уху.

— Наверх подниматься не надо, смотреть не надо. Нынче она уже не прибудет.

Мы поняли: старик кого-то ждет. А так как плохо соображает, то и решил, что мы хотим помочь ему вовремя встретить кого-то, к кому устремлены его мысли. Может быть, старик ждет посыльного, который доставляет скудное пропитание.

Княжна вытащила кошелек и торопливо сунула Липотину монету:

— Подайте бедняге. Душевнобольной, никакого сомнения. Идем скорей!

Старик всех нас по очереди обвел взглядом, но глаза его, широко раскрытые, смотрели куда-то поверх наших голов.

— Ладно уж, ладно, — пробормотал он. — Поднимайтесь. Вдруг госпожа все-таки приедет.

— Госпожа? Кто же это? — Липотин протянул старику монету, но тот его руку оттолкнул.

— Сад обихожен. Денег мне не надо. Госпожа будет довольна. Да почему же она не едет? Скоро зима, нельзя будет поливать цветы... Я жду вот уже... вот уже...

— Ага, так сколько времени вы ждете, старина?

— Старина? Я не старик. Нет, нет, я еще не старик. Ждешь — значит не старишься. Вот и я молод, вы же видите.

Казалось бы, забавно слышать такие речи от дряхлого старца, но отчего-то было не до смеха...

— А давно ли вы здесь, добрая душа? — как ни в чем не бывало продолжал Липотин.

— Давно ли... здесь? Откуда мне знать? — Старик пожал плечами.

— Хм, вы же, наверное, поднялись однажды сюда, на гору! Вспомните-ка. Или вы тут родились?

— Верно, поднялся. Так оно и есть. Поднялся, слава Тебе, Господи! А когда, не знаю. Время исчис­лить невозможно.

— А где вы раньше жили, в прошлом, не по­мните?

— В прошлом? В прошлом я нигде не жил.

— Послушайте! Если не здесь, в замке, то где вы родились?

— Где... родился? Я не родился. Я утонул.

Слова помешанного старика становились все более бессвязными, а мне они чем дальше, тем сильнее внушали тревогу и страх, я с нарастающим мучительным любопытством дожидался разгадки тайны, быть может очень банальной, которой, несомненно, была окутана жизнь этого всеми покинутого и забытого садовника. Вспомнилось, что сказал молодой рабочий: «Он все время копается в земле». Как знать, может, старик ищет в развалинах замка клад — на поисках сокровищ скорей всего и помешался.

По-видимому, такое же любопытство разбирало Джейн и Липотина. Только княжна стояла в стороне, с надменно-холодной миной. И опять это показалось мне новым и необычным, раньше я не замечал на ее лице подобного выражения. Она уже несколько раз тщетно призывала нас уйти.

Липотин, которого последние слова старика, вероятно, поставили в тупик, с важностью поднял брови и хотел задать еще вопрос, терпеливо подбираясь к сути дела, но безумец вдруг, опередив его, заговорил — быстро и сумбурно, будто автомат, приведенный в действие некой внешней силой. Должно быть, нечаянно задетая нами, соскочила какая-то шестеренка в его мозгу, и с тихим жужжанием завертелся механизм:

— Да-да... потом выплыл я из зеленых глубин. Да-да... поднялся вверх, прямо вверх... И странствовал, все странствовал, ох, как долго я странствовал, пока не услыхал о королеве замка Эльсбетштайн... Пришел сюда, поднялся, слава богу. Я ведь садовник, да-да... И копал... землю копал, пока сам я не... Слава богу. А теперь сад обихожен, все устроил, как повелели. Для королевы. Пусть государыня моя порадуется, когда прибудет сюда. Вы меня понимаете? Понять-то нетрудно, верно я говорю? И ничего тут нет удивительного, верно говорю?

Услышав это, я вздрогнул, сам не знаю отчего. Невольно потянулся к руке Джейн, словно ее пожатие могло подтвердить или опровергнуть мои догадки. Насмешливая ухмылка Липотина сменилась, как мне почудилось, гримасой исступленного наслаждения, типичной, говорят, для истязателей животных, свойственной также палачам инквизиции. Он продолжал допытываться:

— Откройте все-таки, кто она, ваша хозяйка. Вдруг мы ее знаем? Глядишь, что-нибудь расскажем вам о ней.

Старик еще сильней затряс лохматой седой головой, она болталась во все стороны, так что было не понять, согласен он или наотрез отказывается ответить. И хриплое карканье, которое мы услышали, также могло означать отказ, но могло быть и неудер­жимым безумным смехом.

— Хозяйка? Кто тут знает мою хозяйку? Вот вы, сударь, знаете. — Он повернулся ко мне. — И вот эта молодая дама. — Он перевел взгляд на Джейн. — Уж она-то хорошо с ней знакома. Да я по лицу вашему вижу — знаете. Видно это, да-да. Вы, барышня, вы... — Тут старик невнятно забормотал, но в его глазах, в упор смотревших на Джейн внезапно проясневшим и странно острым взглядом, читалось напряженное усилие, с каким стараешься что-то припо­мнить.