Ангел западного окна

С последним ударом растворяется простая деревянная дверь. Седой слуга, молча поклонившись, знаком приглашает войти. Откуда ни возьмись, явились конюшие, увели лошадей. Мы входим в прохладный аванзал. Одуряюще пахнет камфарой — в этом длинном помещении устроен музей естественной истории и экспонатов хоть отбавляй. Кругом одна на другой громоздятся стеклянные витрины, внутри которых диковинные, экзотические предметы. Восковые персоны дикарей, замершие в самых неожиданных позах, оружие, громадные чучела зверей, различная утварь, флажки индейцев, флаги китайцев... — бесчисленное множество раритетов и диковин Старого и Нового Света. Лакей жестом просит­ нас обождать, мы останавливаемся перед невообразимо страшным чудищем — с сатанинской ухмылкой на нас глазеет дикарь, с головы до ног заросший косматой шерстью. У Келли дерзкой удали как не бывало, где-то глубоко под меховой шубейкой спрятался его задор. Он что-то шепчет о злых духах. Смешно! Этот балаганный шарлатан не боится ни Бога, ни черта, бесстрашно идет на сделки со своей совестью, а тут струхнул, увидев чучело гориллы.

Только подумал — и сам испуганно вздрогнул: из-за стеклянной витрины с обезьянами беззвучно выплывает черный призрак — высокая, худощавая фигура, желтые пальцы, придерживая на груди потертую мантию, беспокойно теребят вполне заметную под черными складками рукоять короткого кинжала; голова как у хищной птицы, бледное лицо, орлиный взгляд горящих желтых глаз... император!

Губы у него по-стариковски сморщенные, верхняя­ едва прикрывает беззубые десны, нижняя — отвисшая, тяжелая, лиловатого цвета — выпячена и опус­кается на волевой подбородок. Взгляд хищной птицы быстро скользит по нашим лицам. Император безмолвствует.

Кажется, он остался недоволен тем, что я не слишком проворно опустился на колени. Но, выждав некоторое время — мы замерли, склонив головы и не смея пошевелиться, — он с досадой махнул рукой:

— Вот еще дурость! Встать с колен, если пришли с делом. А нет, так вон ступайте, нечего время даром отнимать!

Такими словами приветствовал нас его императорское величество Рудольф.

Я стал держать речь, которую заранее тщательно продумал и подготовил. Но едва успел сослаться на милостивое заступничество могущественной англий­ской государыни, как император нетерпеливо меня оборвал:

— Покажите-ка свое искусство! Приветами от властителей да правителей меня послы и так завалили, аж тошно. Якобы тинктурой владеете?

— Кое-чем получше, ваше величество.

— Что значит «получше»? — вскинулся Рудольф. — Дерзкими речами меня не проймешь!

— Отнюдь не дерзостное высокомерие, а единственно преданность вашему императорскому величеству побудила нас просить помощи и защиты у муд­рейшего из великих адептов...

— Гм, да, некоторыми сведениями располагаю... Знания мои скромны, но их хватит сполна, чтобы уличить обманщика!

— Ваше величество, не корысть мною движет! Я ищу истину.

— Истину? — Император зашелся дребезжащим стариковским смехом. — Уж не считаете ли вы меня дурнем, вроде Понтия Пилата, чтоб спрашивать, что есть истина? Мне угодно знать, есть ли у вас тинк­тура.

— Да, государь.

— Подавайте сюда!

Тут протиснулся вперед Келли. Белый шарик из могилы святого Дунстана у него спрятан на груди, под камзолом, в особом кожаном мешочке. Келли грубовато предложил:

— Ваше императорское величество, извольте уж нас опробовать!

— А это кто? Пособник ваш, духовидец?

— Помощник и друг мой, магистр Эдвард Келли. — Я отвечаю и чувствую, как в душе зарождается раздражение.

— Вижу: мастер шарлатанского цеха, — фырк­нул монарх.

Зоркий, как у коршуна, взгляд, давным-давно уставший смотреть на все с подозрительностью и уличать обманщиков, лишь скользнул по мнимому аптекарю. А Келли втянул голову в плечи, ни дать ни взять уличный сорванец, получивший хорошего тумака, и помалкивал.

Я все-таки осмелился попросить:

— Ваше величество, снизойдите оказать милость,­ выслушайте меня!

Я уже не надеялся на продолжение аудиенции, но Рудольф вдруг махнул слуге. Тот принес простой походный стул. Император уселся и кивнул: говори, мол.

— Ваше величество изволили спросить меня о герметической тинктуре для получения золота. Она у нас есть. Но есть нечто более важное, и мы уповаем на то, что Господь сочтет нас достойными достичь иной, высшей цели.

— Ха, что же это выше философского камня, по-вашему? — Удивившись, император защелкал пальцами.

— Истина, ваше величество!

— Вы кто же будете, попы, что ль?

— Мы льстим себя надеждой, что удостоимся великой чести соперничать с великими адептами, в чис­ле коих — его величество император Рудольф...

— Так... А кто вас удостоит сей чести? — язвительно любопытствует император.

— Ангел, поверяющий нам тайны.

— Что за ангел?

— Это Ангел... Западных врат.

Веки Рудольфа опустились, скрыв пронизывающий взгляд.

— Так-так. Какие тайны он вам поверяет?

— Тайны двух начал алхимии: трансмутации тленного вещества в бессмертный дух и вознесения по пути пророка Илии.

— Хотите по примеру библейского пророка вознестись в огненной колеснице? Был тут летун, показал такой фокус. Шею себе сломал, и вся недолга.