Ангела Меркель. Самый влиятельный политик Европы

Каснеры интересовались политикой и следили за новостями с Запада. По всем рассказам – включая и ее собственные, возможно, слегка окрашенные в розовый цвет воспоминания, – Ангела исключительно живо интересовалась текущими делами: «Я пробиралась в девчачий туалет с транзистором и слушала дебаты в Коллегии выборщиков перед тем, как в Западной Германии выбрали президентом Густава Хайнемана». Тот факт, что у Ангелы был маленький радиоприемник, уже указывает на смягчившееся в 1960-е гг. отношение к этому вопросу.

В 1963 г. стареющий канцлер Западной Германии Конрад Аденауэр неохотно ушел в отставку в возрасте 87 лет; его сменил на этом посту Людвиг Эрхардт. В 1965 г. Эрхардт предложил Кремлю займ в 25 млрд долларов в обмен на политические свободы и объединение когда-нибудь в будущем. Он даже намекнул, что не будет ждать возврата этих денег. Советы отвергли это предложение; вообще, ни одна из сторон конфликта не приняла его всерьез. В первую очередь, это предложение продемонстрировало наивность Эрхардта как международного государственного деятеля. Дородный экономист хорошо умел обращаться с числами и финансами, но оказался лишь любителем, когда дело дошло до высокой политики, дипломатии и международных отношений. Во всяком случае, он ушел с поста, где его сменил Курт Георг Кизингер – консерватор, он был вынужден объединиться с социал-демократами в коалиционном правительстве. Вилли Брандт стал вице-канцлером и министром иностранных дел.

Для многих представителей левого политического крыла Кизингер был очень спорной фигурой. В свое время он работал в нацистском министерстве пропаганды и дружил с противоречивым философом и национал-социалистом Карлом Шмитом. С другой стороны, репутация его заместителя Вилли Брандта была безупречной, в отличие от репутации самого Кизингера. Брандт не только активно участвовал в сопротивлении нацистам, но и был антикоммунистом и откровенно выступал против Восточной Германии. В момент сооружения стены он был мэром Берлина, и именно он стоял рядом с Джоном Кеннеди, когда президент США произнес свое знаменитое: «Я – берлинец».

Можно спорить, имело ли все это значение для тех, кто жил на Востоке. Воссоединение Германии в то время не казалось реальным, так что обитатели Востока искали надежду в других местах. Мало того, некоторые вообще не слишком вздыхали по единой Германии. Каснер – хотя он определенно не был коммунистом – относился к этому вопросу довольно равнодушно и лелеял надежду на германское государство, основанное на какой-то форме гуманного социализма. По-видимому, он вдохновлялся развитием событий в Чехословакии, где настроенный на реформы словак Александр Дубчек, лидер Коммунистической партии, строил государство, которое очень сильно отличалось от полусталинистского режима Вальтера Ульбрихта.

Как член Центрального комитета Чехословацкой коммунистической партии Дубчек возглавил бунт против авторитарного лидера партии Антонина Новотного. СССР, судя по всему, доверял Дубчеку. Его родители были коммунистами, да и сам он родился в Советском Союзе, и такая родословная давала ему право на некоторую свободу. Новотного застали врасплох. Как человек, который всегда следовал партийной линии и никогда не противился своим хозяевам в Кремле, он не боялся, что русские его сместят. Ошибочно считая, что Москва его поддержит, он пригласил Леонида Брежнева, который в 1964 г. сменил Хрущева, в Прагу на подавление дворцового переворота.

Советского лидера – унылого технократа с густыми бровями, ставшими его своеобразной визитной карточкой, – Новотный не впечатлил, а оппозиция к нему просто поразила. Почувствовав, что представительный Дубчек, идеально говоривший по-русски, достойнее прежнего руководителя, Брежнев оставил Новотного без поддержки. В январе 1968 г. Дубчек стал первым секретарем КП Чехословакии – и немедленно начал реформы. Это был период настоящей эйфории, описанный позже чешским автором Миланом Кундерой в романе «Невыносимая легкость бытия». Весной 1968 г. Дубчек и его коллеги-реформаторы пустили в оборот фразу «социализм с человеческим лицом». Эти события получили известность как Пражская весна по названию столицы Чехословакии, где и разворачивался этот эксперимент по строительству гуманного социализма.

Хорст Каснер, вдохновленный таким развитием событий, испытывал в то время настоящий энтузиазм. Многие интеллектуалы на Западе чувствовали то же самое. Гельмут Голлвитцер, профессор богословия из Западного Берлина, написал получивший немалую известность очерк под названием «Почему я социалист и христианин». Многие протестантские богословы последовали примеру Голлвитцера, стали критиковать капитализм и защищать социализм, оставаясь при этом противниками той версии коммунизма, что существовала в Советском Союзе.