«Ангельская» работёнка

— А вспомни Алана Тьюринга. Человек взламывает код «Энигмы», фактически выигрывает для союзников Вторую мировую войну, а потом его подвергают всевозможным измывательствам[60].

— Это шокирует.

— Такого происходить не должно.

Банни бросил взгляд в зеркало заднего вида.

— Кстати, насчет «не должно».

Гринго посмотрел в свое зеркало, чтобы понять, о чем говорит напарник. По тротуару позади них шла группа из примерно двадцати детишек, одетых в форму ближайшей школы Святого Кевина.

— Школьники. Целая толпа, — сказал Банни. — А что, уроки уже кончились?

Гринго взглянул на часы.

— Нет, сейчас начало третьего. Если только это не какая-нибудь большая перемена или типа того.

Гринго вылез с пассажирского места, чтобы постоять у машины и понаблюдать за приближавшимися детьми. Казалось, они пребывали в чрезвычайно веселом настроении. Гринго посмотрел на них, затем на дом Картера.

— Банни…

Повернувшись, Банни увидел выходящего Томми Картера. Он уже собирался повернуть ключ зажигания, когда понял, что Картер, похоже, идти никуда не собирался. Он вынес с собой шезлонг, открыл его и поставил на лужайку. Заглянув в машину, Гринго сказал напарнику:

— Кажется, нам вот-вот прилетит пощечина.

Банни наклонился и взял рацию.

— База, это альфа двадцать девять. Следим за главной целью. В настоящее время Картер уселся возле дома и… к нам приближается куча детей.

Только договорив, Банни осознал, насколько глупо это звучит.

Мамочка, соседские дети меня дразнят.

Из рации раздался треск, затем пауза, за которой последовало:

— Альфа двадцать девять, вы можете подтвердить, что это та же группа детей, которую в настоящий момент наблюдает альфа двадцать семь? Они у дома Джимми Морана.

Банни посмотрел на Томми Картера. Томми Картер отсалютовал ему и улыбнулся.

— Твою ж ты мать…

Гринго двинулся по тротуару навстречу большой приближающейся толпе детишек, состоящей в основном из мальчиков.

— Извините, дети, но здесь ходить нельзя…

Школьники пробежали мимо Гринго и, взявшись за руки, окружили машину со всех сторон. Сформировав хихикающий хоровод допубертатного протеста, они запели:

— Динь-дилень, динь-дилень — всю дорогу звон!..

Оглянувшись на Картера, Банни увидел, что тот уже снимает все на камеру.

— …Как чудесно быстро мчать в санях, где слышен он![61]

— Ну ладно, — произнес Гринго своим самым строгим голосом, — расходитесь немедленно или вы все будете арестованы.

Никто из детей не разжал руки. Гринго раздраженно огляделся, как временно нанятый учитель, обдумывающий радикальную смену профессии.

Поверх энергичного, хотя и нестройного пения рация Банни исторгла сумятицу слов:

— Альфа двадцать семь, Моран пришел в движение. Мы попытались преследовать, однако в настоящее время машина окружена…

— Альфа двадцать четыре на Дойле. У нас то же самое.

Гринго попытался отодвинуть детей от передней части машины, размыкая им руки.

— Гринго!

Он встретился взглядом с Банни, который настойчиво кивал в направлении Картера. Гринго увидел камеру и сразу все понял. Видеозапись с гардом, пытающимся растолкать детей или разорвать хоровод машиной, — и привет шестичасовые новости!

Покачав головой, Гринго уселся на капот.

— Альфа двадцать девять, это база. Дойл и Моран ушли. Вы можете заняться преследованием?

— Никак нет, база. Но я могу уведомить, что Томми Картер по-прежнему здесь.

Куда бы ни направились его подручные, сам Томми, очевидно, был там не нужен.

Банни снова нажал на кнопку.

— База, есть новости об О’Доннелле?

— Альфа двадцать семь поддерживала с ним визуальный контакт. Его подобрала та же машина, которая приехала за Мораном. Они покинули зону наблюдения.

— Вас понял.

Положив рацию, Банни посмотрел на Томми Картера, жизнерадостно улыбавшегося из-за камеры. Он кивнул в знак признания поражения. Сегодня Картеру удалось их убедительно переиграть. Когда песня подошла к концу, Томми встал и зааплодировал. Дети (а всего Банни насчитал их семнадцать) подбежали к нему гурьбой, и каждый получил по пятерке фунтов. Неплохо для исполнения рождественского гимна в ноябре.

Глава семнадцатая

Заглушив двигатель, Банни сидел некоторое время неподвижно и пытался собраться с мыслями. Прошло уже три дня после инцидента с Натаном Райаном. Три дня с тех пор, как он отвез Симону домой в этой самой машине. Автомобиль «Порше 928S LHD» из 1980-х годов был его единственной слабостью. Банни удалось приобрести его у страховой компании за бесценок, поскольку формально это являлось списанием рухляди. Далее ему пришлось оказать несколько услуг и потратить на восстановление такую сумму денег, какой, как выразился Гринго, «хватило бы на пару приличных машин». Конечно, Банни было тесно внутри — с его-то габаритами, — однако машину он все равно любил. По крайней мере, большую часть времени. Но в ту ночь она показалась ему совершенно неуместной и даже нелепой — все равно как если бы он пришел на похороны в маскарадном костюме.