«Ангельская» работёнка

Дождь наконец прекратился, и теперь они сидели втроем за одним из столов для пикника в почти полной темноте. Симона изо всех сил старалась согреть Банни, обнимая его крепко и водя руками вверх и вниз по его телу. Ему было даже не холодно — организм просто онемел, — но близость Симоны отогревала не только физически. Ключи от наручников Гринго нашел в пальто Лопеза, которое теперь было надето на Банни. Затем Гринго сходил к своей машине и вернулся с щедрыми дарами, которые включали в себя аптечку первой помощи, два мощных фонарика, полпачки печенья «Джемми Доджерс» и бутылку виски, оказавшуюся у него в багажнике. Кроме того, Гринго принес свою подержанную, провонявшую потом футбольную форму, в которую пришлось втиснуться Банни, поскольку вся его собственная одежда превратилась под дождем в мокрое месиво. Симона воспользовалась аптечкой, чтобы как можно тщательнее перевязать раны на своей руке и бедре Гринго, хотя обоим не помешало бы наложить швы. Потом они сидели в тишине и передавали печенье и виски по кругу.

— Откуда у тебя вообще «Дерринджер»[91]?

Симона закатила глаза.

— Из жопы. Смирись с этим.

Гринго замер, не донеся печеньку до рта.

— А он…

— Что?

— Давно он у тебя там?..

— Ты что несешь? — проворчал Банни. — Думаешь, я ходил с ним целую вечность? — спросил он, указывая на десятисантиметровый однозарядный пистолет «Дерринджер», лежавший перед ними на столе. — Думаешь, я годами держал его в «нижнем шлюзе» на всякий случай? Нет! Я сунул его, когда эти ребята дали мне пятнадцать минут, чтобы найти кассету и выйти с ней из дома. Я решил, что единственное мое преимущество — застать их врасплох.

— Я был застигнут врасплох…

— Вот именно!

— …тем, что ты вытащил его из жопы.

— Гринго, сколько раз ты делал обыск на предмет оружия?

— Сотни.

— А ты когда-нибудь проверял задницы?

— Нет.

— Квод эрат демонстрандум[92], — подытожил Банни, разведя руками.

— Хотя теперь, после твоего трюка… Нет, я все-таки не буду лазить в задницы. Уж лучше пусть меня пристрелят! Блин, прямо из жопы…

— О господи, — вздохнула Симона. — Я начинаю скучать по пыткам.

Банни обнял ее и быстро чмокнул в лоб. Пока Гринго ходил к машине, Симона неохотно рассказала некоторые подробности того, как прошел последний день. Заплакала она лишь однажды — когда объясняла, почему назвала этим людям именно его имя.

— Я подумала, что могу выбрать или тебя, или сестер, или Ноэля, — говорила она сквозь рыдания, — и решила, что ты сможешь себя защитить.

Он поспешил ее утешить, сказав, что она поступила совершенно правильно. Ему пришла в голову мысль, что уж кто-кто, а сестры способны защитить себя лучше, чем кто-либо может представить, но он не стал говорить об этом вслух.

— Кстати, по поводу того, что случилось возле твоего дома, — вспомнил Гринго. — Где ты научился так бить? Ты чуть не сломал мне челюсть.

Банни ухмыльнулся.

— Все должно было выглядеть реалистично.

Он глотнул виски и передал бутылку Гринго.

— Где ты его раздобыл?

— Что?

— Пистолет «Деррьер»[93]. Кстати, тебе стоит защитить это название авторскими правами.

— Ага, прямо сейчас позвоню адвокатам. Это подарок от дяди Банни. Кажется, он привез его с гражданской войны в Испании или типа того.

— Погоди… дядя Банни реально существовал?

— Конечно существовал. Разве я не рассказывал тебе о нем годами?

— Я решил, ты его выдумал, чтобы оживлять скучные дежурства в машине.

— То есть ты решил, что я придумываю членов семьи, чтобы развлекать тебя, трепач безмозглый?

Гринго взволнованно побарабанил руками по столешнице.

— Выходит, действительно существует долгая линия разных Банни Макгэрри? Проходящая через всю историю?

— Да, — раздраженно ответил Банни. — Для чего я тебе рассказывал об этом много лет?

— Ну, теперь у меня возник целый ряд вопросов.

— Держи их пока при себе, — сказал Банни, вставая. — Сейчас надо разобраться со всем этим бардаком.

День клонился к концу, но предстояло сделать еще очень многое. Гринго и Банни обменялись всего парой слов до того, как Гринго пошел к машине. Однако Банни вновь и вновь прокручивал ситуацию в голове и мог поспорить, что Гринго занимался тем же самым. Если нужно, чтобы прошлое Симоны осталось хотя бы в малейшей степени скрытым, то они не могут пойти официальным путем. Если преследующие ее люди были в самом деле так могущественны, как она опасалась (и что определенно подтвердилось за последнюю пару дней), то оставался лишь один вариант.

— Есть момент, который я не понимаю, — сказал Гринго.

Банни облокотился о стол.

— Я не собираюсь возвращаться к этой теме.

— Я о другом, — ответил Гринго, кивнув в сторону «Дерринджера». — Хотя да, и об этом тоже. Но я имел в виду кассету. — Он указал на пакет из «Арноттса», лежавший на столе. — Что на ней записано, черт возьми?

— Неважно, — ответил Банни. — Все, что нужно знать, — там не то, что они искали. На кассете финал Всеирландского чемпионата 1992 года. Игра между Килкенни[94] и Корком[95].

— Корк победил?

Банни хмуро посмотрел на Гринго.