Ангелы-хранители

В колледже Трэвис три года изучал испанский. Затем, когда он выбрал карьеру военного и вступил в элитное спецподразделение «Дельта», ему пришлось усовершенствовать свой испанский, поскольку начальство считало, что в связи с растущей политической нестабильностью в Центральной и Южной Америке спецподразделение «Дельта» будет все чаще привлекаться к проведению контртеррористических операций в испаноязычных странах. Трэвис давным-давно уволился из «Дельты», однако постоянные контакты с латиноамериканцами, составляющими значительную часть населения Калифорнии, позволяли ему сохранять относительную беглость языка.

И вот сейчас, когда Трэвис отдавал Эйнштейну приказы или задавал вопросы по-испански, тот лишь тупо смотрел на него, растерянно виляя хвостом. А если Трэвис продолжал говорить по-испански, Эйнштейн наклонял набок голову и начинал пыхтеть, словно желая спросить, что это за шутка такая. Несомненно, если бы ретривер мог улавливать мысленные образы, возникающие в голове говорящего, то незнание языка ему явно не помешало бы.

– Он не умеет читать мысли, – заявил Трэвис. – Слава богу, у его гениальности есть свои границы!

День за днем Нора, сидя на полу гостиной Трэвиса или у него на патио, показывала Эйнштейну алфавит, объясняла, как из букв составляются слова и как эти напечатанные слова связаны с устной речью, которую Эйнштейн уже научился понимать. Время от времени Трэвис сменял Нору, чтобы дать ей передохнуть, но в основном просто сидел рядом и читал, потому что, как он сам признался, у него не хватало терпения учить других.

Нора из тетради с листами на кольцах сделала для Эйнштейна букварь. На левую страницу она приклеила вырезанную из журнала картинку, а на правой напечатала прописными буквами названия предметов, изображенных слева, причем все слова были очень простыми: ДЕРЕВО, МАШИНА, ДОМ, МУЖЧИНА, ЖЕНЩИНА, СТУЛ… Эйнштейн сидел рядом с Норой, уставившись в букварь, и Нора сначала показывала ему на картинку, затем – на слово, повторяя его несколько раз.

И вот тридцатого июня Нора разложила на полу штук двадцать неподписанных картинок.

– Пора снова устроить тест, – сказала она Эйнштейну. – Давай-ка проверим, получится ли у тебя сегодня лучше, чем в понедельник.

Эйнштейн сидел очень прямо, грудь колесом, голова поднята, словно он был в себе абсолютно уверен.

Трэвис, расположившись в кресле, наблюдал за происходящим.

– Если ты завалишь тест, мохнатая морда, – сказал он Эйнштейну, – мы обменяем тебя на пуделя, который умеет кувыркаться, притворяться мертвым и выпрашивать ужин.

Эйнштейн проигнорировал слова Трэвиса, к явному удовольствию Норы.

– Смеется тот, кто смеется последним, – сказала она Трэвису.

– Обещаю исправиться, профессор, – ответил Трэвис.

Нора подняла карточку с напечатанным на ней словом «ДЕРЕВО». Эйнштейн безошибочно подошел к фото сосны, ткнув в него мокрым носом. Когда Нора подняла карточку со словом «МАШИНА», ретривер поставил лапу на фото автомобиля, а когда Нора подняла карточку со словом «ДОМ», пес обнюхал снимок особняка в колониальном стиле. Таким образом, они проверили пятьдесят слов, и Эйнштейн впервые за все это время правильно подобрал картинку к каждому напечатанному на карточке слову. Нору явно ошеломили успехи Эйнштейна, а тот на радостях непрерывно вилял хвостом.

На что Трэвис заметил:

– Что ж, Эйнштейн, читать Пруста ты сможешь еще очень и очень не скоро.

Нора явно обиделась на Трэвиса за наезды на ее звездного ученика:

– Он отлично справляется! Потрясающе! И нечего требовать от него, чтобы он с ходу научился читать книги для студентов колледжа. Эйнштейн учится быстрее, чем любой ребенок.

– Да неужели?

– Вот именно. Гораздо быстрее любого ребенка.

– Ну тогда, возможно, он заслужил парочку печенюшек.

Эйнштейн пулей бросился в кухню за коробкой с собачьим печеньем.

2

По мере того как лето шло своим чередом, Нора демонстрировала потрясающие успехи в обучении Эйнштейна чтению.

К середине июля они уже перешли от самодельного букваря к детским книжкам с картинками Доктора Сьюза, Мориса Сендака, Фила Паркса, Сюзи Боудал, Сью Дример, Мерсера Майера и многих других. Эйнштейну, похоже, с ходу безумно понравились все эти книги, но больше всего книжки Паркса и особенно – по причине, непостижимой ни для Норы, ни для Трэвиса, – очаровательные рассказы Арнольда Лобела про двух забавных лягушат Квака и Жаба. Нора с Трэвисом принесли из городской библиотеки целую охапку детских книг и накупили еще больше в книжном магазине.

Поначалу Нора читала Эйнштейну вслух, медленно водя пальцем под каждым прочитанным словом, и Эйнштейн, наклонившись над книгой, внимательно следил глазами за текстом. Затем Нора уже не читала вслух, а просто держала книгу открытой и переворачивала страницу, когда Эйнштейн подавал знак – поскуливая или как-то еще, – что справился с этим куском текста и можно перейти к следующей странице.