Ангелы-хранители

Во время одного из посещений «Банодайна» Лем стал свидетелем тревожащего разговора между доктором Ярбек и Аутсайдером. Ярбек и ее ассистент обучили Аутсайдера языку знаков, аналогичному тому, что был разработан учеными, проводившими в середине 1970-х годов первые эксперименты по коммуникации с высшими приматами, такими как гориллы. Самая успешная подопытная горилла по кличке Коко, которая в прошедшем десятилетии стала героиней бесконечных новостных сюжетов, сумела достичь словарного запаса примерно из четырехсот слов. Когда Лем в последний раз видел Аутсайдера, его словарный запас был значительно больше, чем у Коко, хотя и таким же примитивным. В лаборатории доктора Ярбек Лем наблюдал за тем, как рукотворный монстр в огромной клетке обменивался с Ярбек серией сложных жестов, а ассистент шепотом переводил их диалог. Аутсайдер демонстрировал свирепую враждебность ко всем и вся. Время от времени он прерывал разговор с Ярбек и носился по клетке в приступе неконтролируемого гнева, кидаясь на железные прутья, которые немилосердно скрипели. Лему эта сцена показалась жуткой и отвратительной. Ему вдруг стало немного жаль рукотворного монстра: зверю суждено вечно сидеть в клетке, вечно оставаться ярмарочным уродцем, одиноким, как никакое другое существо в этом мире, даже более одиноким, чем собака Уэзерби. Зрелище произвело на Лема настолько глубокое впечатление, что он запомнил каждый обмен жестами между Аутсайдером и доктором Ярбек, и вот теперь в памяти всплыл соответствующий отрывок их жуткого диалога.

В какой-то момент Аутсайдер знаками показал:

– Я вырву твои глаза.

– Ты хочешь вырвать мои глаза? – знаками переспросила доктор Ярбек.

– Я хочу вырвать глаза у всех, всех, всех.

– Почему?

– Чтобы меня не могли видеть.

– Но почему ты хочешь, чтобы тебя не видели?

– Уродливый.

– Ты считаешь себя уродливым?

– Жутко уродливым.

– Откуда ты узнал, что ты уродливый?

– От людей.

– От каких людей?

– От тех, кто видит меня впервые.

– Вроде этого человека, который с нами сегодня? – Ярбек показала на Лема.

– Да. Все считают меня уродливым. Ненавидят меня.

– Никто тебя не ненавидит.

– Все.

– Никто не говорил тебе, что ты уродливый. Откуда ты знаешь, о чем они думают?

– Знаю.

– Откуда?

– Знаю, знаю, знаю! – Аутсайдер с дикими воплями заметался по клетке, бросаясь на прутья, а потом повернулся к доктору Ярбек. – Вырви мои глаза!

– Чтобы ты не мог на себя смотреть?

– Чтобы я не мог смотреть на людей, которые на меня смотрят, – знаками показал Аутсайдер, и Лем вдруг почувствовал безумную жалость, которая, однако, нисколько не умаляла объявшего его ужаса.

И вот сейчас, жаркой июньской ночью, Лем рассказал Уолту об этом кошмарном разговоре в лаборатории доктора Ярбек, и Уолт содрогнулся.

– Господи Иисусе! – воскликнул Клифф Сомс. – Он ненавидит себя, свою инакость, но еще больше он ненавидит своего создателя.

– Нет, ребята, вы меня просто удивляете, – произнес Уолт. – Как вы могли не понять, почему Аутсайдер так страстно ненавидит собаку?! Бедный урод и собака – в сущности, единственные дети проекта «Франциск». Но собака – любимый ребенок, балованный ребенок. Аутсайдер всегда это знал. Собака – гордость родителей, а Аутсайдер – выродок, которого предпочитали держать взаперти в темном подвале. Вот потому-то Аутсайдер и ненавидит собаку, подогревая свою ненависть на медленном огне.

– Ты безусловно прав, – ответил Лем. – Безусловно.

– Это объясняет два разбитых зеркала в ванных комнатах второго этажа в доме, где был убит Тил Портер, – заметил Уолт. – Несчастный ублюдок был не в силах видеть собственное отражение.

Вдалеке кто-то пронзительно завопил, кто-то такой, кто явно не был Божьим созданием.

Глава 7

1

Весь конец июня Нора занималась живописью, проводила время в компании Трэвиса и пыталась научить Эйнштейна читать.

Ни Нора, ни Трэвис не были уверены в возможности научить собаку читать, даже такую умную, как Эйнштейн, но попытка не пытка. Если, как выяснилось, он понимал устную речь, значит его можно было научить понимать и письменную.

Конечно, они не могли быть абсолютно уверены, что Эйнштейн действительно понимал устную речь, несмотря на его адекватную, хотя и специфическую реакцию. Однако нельзя было исключить, что ретривер не понимает точного значения слов как таковых, но благодаря неким слабо выраженным телепатическим способностям во время устной речи считывает смысловые картинки из мозга собеседника.

– Сомневаюсь, что это действительно наш случай, – сказал Трэвис Норе, когда они как-то днем сидели у него на патио, потягивая разбавленное водой вино с фруктовым соком и наблюдая за тем, как Эйнштейн резвится в струе оросителя для газона. – Быть может, потому, что не хочу в это верить. Мысль о том, что он не глупее меня, да еще и телепат – уже некоторый перебор. Ведь тогда мне следовало бы носить ошейник, а ему держать поводок!

Но именно тест с испанским языком позволил установить отсутствие у собаки телепатических способностей.