Ангелы-хранители

Оторвав на секунду глаза от мокрого шоссе, Нора покосилась на Винса и, к своему удивлению, обнаружила, что в его взгляде нет ни насмешки, ни сумасшедшей злобы, ни даже обычного непрошибаемого спокойствия – нет, в его взгляде скорее сквозила нежность, а возможно, и благодарность.

– Я много лет мечтал убить беременную женщину, – сказал Винс с таким видом, будто ставил перед собой цель создать бизнес-империю, или накормить толпу голодающих, или посвятить жизнь уходу за страждущими. – Но мне еще ни разу не выпадало случая, когда риск убить беременную женщину был настолько мал, чтобы казаться оправданным. Но когда я разделаюсь с Корнеллом в вашем стоящем на отшибе доме, у меня наконец появится идеальная возможность.

– Пожалуйста, не надо, – пролепетала Нора, разыгрывая из себя слабую женщину, хотя нервную дрожь в голосе ей, собственно, не было нужды имитировать.

Винс продолжал говорить очень спокойно, но чуть более эмоционально, чем прежде:

– Я получу твою жизненную энергию, все еще молодую и насыщенную, а в тот момент, когда ты умрешь, я получу и энергию ребенка. Это будет идеально чистая жизненная энергия, не запачканная грязью этого больного, вырождающегося мира. Нора, ты моя первая беременная женщина, и я всегда буду помнить тебя.

У Норы в глазах заблестели слезы, вызванные отнюдь не притворством. Да, она искренне верила, что Трэвис непременно найдет способ справиться с опасным психом, но в этой неразберихе или она, или Эйнштейн вполне могли погибнуть. И Нора не знала, сможет ли Трэвис пережить свой провал и потерю дорогих его сердцу существ.

– Не отчаивайся, Нора, – произнес Винс. – Ты и твой ребенок не исчезнете без следа. Вы оба станете частью меня и во мне будете жить вечно.

Вынув из духовки первый противень с печеньем, Трэвис поставил его на полку остывать.

Эйнштейн, принюхиваясь, ходил кругами вокруг, но Трэвис сказал:

– Печенье еще слишком горячее.

И ретривер вернулся в гостиную, чтобы продолжать смотреть в окно на дождь.

Перед съездом с Тихоокеанского шоссе на грунтовку Винс сполз с сиденья, чтобы не светиться в окне автомобиля, и снова наставил на Нору револьвер:

– Одно неверное движение – и я пристрелю ребенка прямо у тебя в животе.

Нора ему поверила.

Свернув на раскисшую скользкую грунтовку, Нора поехала вверх по склону в сторону дома. Нависшие над дорогой ветви деревьев частично защищали ее от дождя, но скапливавшаяся там вода стекала на землю струйками и падала крупными каплями.

Увидев Эйнштейна в окне гостиной, Нора попыталась придумать какой-нибудь понятный ретриверу сигнал тревоги, но ничего путного в голову не приходило.

Подняв на Нору глаза, Винс сказал:

– К амбару не подъезжай. Остановишь машину прямо у дома.

Его план был ясен как день. В угловой части дома, где находились кладовка и лестница в подвал, окон не было, и Трэвис с Эйнштейном не увидят мужчину, выходящего вслед за Норой из пикапа. Винс подтолкнет ее за угол, на заднее крыльцо, а оттуда потащит в дом, прежде чем Трэвис успеет сообразить, что здесь что-то не так.

Быть может, собачье чутье предупредит Эйнштейна об опасности. Быть может. Но… Эйнштейн так тяжело болел.

Эйнштейн взволнованно прошлепал на кухню.

– Что, увидел Норин пикап? – спросил Трэвис.

Да.

Ретривер подбежал к задней двери, пританцовывая от нетерпения, но неожиданно замер и наклонил голову.

Удача улыбнулась Норе совершенно неожиданно.

Когда она припарковалась возле дома, поставила пикап на ручной тормоз и выключила мотор, Винс схватил ее и поволок через сиденье к пассажирской двери, которая оказалась вплотную к задней стене здания и практически не просматривалась через передние окна. Винс потянул Нору за собой из пикапа, настороженно озираясь и выискивая глазами Трэвиса. В результате Винс немного отвлекся и отвел в сторону ствол. Оказавшись возле бардачка, Нора рывком открыла дверцу и схватила пистолет 38-го калибра. Однако Винс явно что-то услышал или почувствовал. Он резко развернулся, но было поздно. Нора приставила ствол револьвера к его животу и, прежде чем Винс смог поднять свою пушку, чтобы вышибить Норе мозги, три раза нажала на спусковой крючок.

Винс, с выпученными от удивления глазами, ударился спиной о стену дома, находившегося всего в трех футах позади.

Нору удивило собственное хладнокровие. Неожиданно у нее в голове промелькнула безумная мысль, что нет никого опаснее матери, защищающей своих детей, хотя один ребенок еще не родился, а вторым была собака. Нора выстрелила еще раз, прямо Винсу в грудь.

Винс повалился ничком на мокрую землю.

Повернувшись, Нора бросилась бежать. На углу дома она буквально столкнулась с Трэвисом, который перепрыгнул через перила и приземлился на полусогнутых прямо перед Норой, не выпуская из рук карабин «узи».

– Я убила его! – Нора отчаянно пыталась справиться с истерическими нотками в голосе. – Я выстрелила в него четыре раза. Боже мой, я убила его!

Трэвис выпрямился, явно не понимая, в чем дело. Нора обняла мужа за шею, положив голову ему на грудь. Стоя под проливным дождем, она наслаждалась живительным теплом его тела.

– Кого… – начал Трэвис.