Ангелы-хранители

Решив, что беременность избавит ее от насилия, к чему он имел явную склонность, Нора ответила:

– У меня будет ребенок. Я на третьем месяце.

И тут что-то произошло с его глазами. Какой-то сдвиг. Словно едва заметное изменение калейдоскопического узора из кусочков зеленого стекла одного оттенка.

Нора сразу сообразила, что ей не стоило признаваться в беременности. Это было худшее, что она могла сделать, но вот почему – непонятно.

Она подумала о лежавшем в бардачке пистолете 38-го калибра. Правда, она не могла просто так открыть бардачок, схватить пушку и пристрелить его, прежде чем он успеет нажать на спусковой крючок. И все же нужно было быть наготове и ждать, когда он расслабится, чтобы иметь возможность достать собственное оружие.

Неожиданно мужчина залез на Нору, и она снова решила, что он собирается ее изнасиловать средь бела дня, хотя и в салоне автомобиля с запотевшими стеклами, но все равно средь бела дня. Но потом она поняла, что он просто меняется с ней местами, заставляет ее сесть за руль, а сам передвигается на пассажирское сиденье, по-прежнему наставив на нее ствол револьвера.

– Поезжай! – велел мужчина.

– Куда?

– К тебе домой.

– Но…

– Заткни пасть и поезжай!

Теперь бардачок был с другой стороны от нее. И чтобы открыть его, придется тянуться через этого мужчину. Однако он вряд ли настолько расслабится.

Нора, твердо настроенная держать в узде галопирующий страх, теперь поняла, что ей нужно держать в узде и отчаяние.

Она завела двигатель, выехала с парковки и свернула направо, на ближайшую улицу.

Дворники стучали по ветровому стеклу почти так же громко, как и ее сердце. Нора уже не могла отличить угнетающий шум дождя от шума крови в ушах.

Квартал за кварталом Нора искала глазами копа, хотя понятия не имела, что станет делать, если его увидит.

Пока они не выехали из Кармеля на Тихоокеанское прибрежное шоссе, неистовый ветер швырял в лобовое стекло не только потоки воды, но и ветви кипариса и сосновые иголки, срывая их с огромных старых деревьев, обрамляющих улицы Кармеля. Но когда они свернули на юг и поехали по малонаселенному побережью, ветви деревьев уже не нависали над дорогой, но зато разгулявшийся океанский ветер безжалостно бил по пикапу. Нора чувствовала, как машину водит из стороны в сторону. А дождь, обрушившийся на них со стороны моря, так сильно молотил по крыше, что казалось, мог оставить на металле вмятины.

После пяти минут тишины, длившихся целую вечность, Нора не выдержала и нарушила приказ не открывать рот:

– Как вы нас нашли?

– Больше суток следил за вашим домом, – ответил он спокойным холодным голосом, который был под стать его безмятежному лицу. – Когда ты уехала этим утром, я отправился за тобой в надежде, что ты дашь мне шанс.

– Нет, я имела в виду другое. Откуда вы узнали, где мы живем?

– Ван Дайн, – улыбнулся он.

– Подлый мерзавец!

– Просто особые обстоятельства, – заверил ее незнакомец. – Большой человек в Сан-Франциско оказался у меня в долгу. Вот он и надавил на Ван Дайна.

– Большой человек?

– Тетранья.

– А это еще кто такой?

– Вижу, ты вообще ничего не знаешь, – хмыкнул незнакомец. – Только как делать детей, а? Ты ведь знаешь, как это делается?

В его издевательском тоне не было и намека на сексуальный подтекст: нет, в его голосе слышалось нечто темное, нездоровое, а потому еще более страшное. Нора была так напугана тем яростным напряжением, которое чувствовалось в нем каждый раз, когда он касался темы секса, что не осмелилась ответить.

Они въехали в полосу тумана. Нора включила передние фары и сосредоточилась на мокрой дороге, щурясь в запотевшее ветровое стекло.

– Ты очень красивая, – сказал он. – Если бы я хотел кому-нибудь вставить, то вставил бы именно тебе. – (Нора прикусила губу.) – И хотя ты такая красивая, спорим, ты ничем не лучше других. Если бы я вставил его в тебя, он бы сгнил и отвалился, потому что ты источник заразы, как и все бабы. Разве нет? Да. Определенно да. Секс – это смерть. Я – один из немногих, кто это знает, хотя доказательства можно найти буквально повсюду. Секс – это смерть. Но ты очень красивая…

Нора слушала его, и у нее вдруг сжало горло. Стало трудно дышать.

А незнакомца будто прорвало. Он говорил очень быстро, по-прежнему очень тихо и до ужаса спокойно, если учесть весь тот бред сумасшедшего, который он нес:

– Я стану более важным человеком, чем Тетранья, куда более важным. Во мне бессчетное количество жизней. Я поглотил жизненную энергию стольких людей, что тебе даже и не представить, пережил Момент, почувствовал Жизненную силу. Это мой Дар. Когда Тетранья умрет, я буду тут. Когда все, кто еще жив, умрут, я буду тут, потому что я бессмертен.

Нора не знала, что сказать. Человек, явившийся из ниоткуда и каким-то образом знавший об Эйнштейне, был сумасшедшим, и с этим она ничего не могла поделать. Нора была напугана, но еще больше была зла на несправедливость происходящего. Они тщательно подготовились к появлению Аутсайдера и продумали все шаги, чтобы ускользнуть от правительства, но как можно быть готовым к такому?! Ужасно несправедливо!