Ангелы не умирают

– Отдай ключи. И убирайся из моей машины.

– А иначе?

– Никаких «иначе». Вон! Убирайся, слышишь?

– Слышу. Но не уберусь. И ключей тебе не отдам. И вообще, буду делать что хочу, а тебе придётся с этим мириться. Такова жестокая правда жизни, Фиалка. В этом мире грубость и сила всегда берут вверх над красотой и чувствами. Над грубостью и силой победу может одержать разум. Как там у тебя с этим? Кажется, похуже, чем с красотой?

– Ты надо мной издеваешься?

– Посмотри-ка! Догадалась! Да, я над тобой издеваюсь. А захочу, могу сделать кое-что и похуже. Изнасиловать, например. Или заставлю переспать с первым встречным. Или, например, раздеться и станцевать кан-кан на столике в семейной пиццерии. Ты будешь покорно делать всё, что я захочу.

– Это отвратительно.

– Для тебя? Несомненно.

– Ты ненормальный.

– Ну, я как бы предупреждал об этом.

– До меня дошло, что ты не обманывал. Я верю, что ты всесильный и омерзительный тип. Более того, я не сомневаюсь в этом ни секунды. Доволен? А теперь давай закончим на этом наше общение, и ты развлечёшься за чей-нибудь другой счёт?

– А тебе не стыдно сваливать на других неприятности в моём лице.

– Не стыдно.

– Что так?

– А я вообще-то не такая уж и совестливая. Напротив. Я бессовестная эгоистка, радеющая только за собственное благополучие.

– Ну, тогда ты должна понять меня, как эгоист – эгоиста. Меня не сильно волнуют твои желания, покуда у меня есть собственные. Но из нас двоих право голоса у меня, потому что я сильнее. Так что пристегнись и поехали.

– Не буду я пристёгиваться!

– Не хочешь, не пристёгивайся. В дорожном патруле пока не работаю, меня это особенно не колышет. Да и штраф, если что, придёт на твою машину.

Машина под управлением Энджела резко сорвалась с места.

– Эй! Полегче!

Но он только рассмеялся, перестраиваясь из одного ряда в другой таким образом, что со всех сторон визжали тормоза и неслись злые гудки.

– Какого черта ты творишь?! – закричала Ирис, хватаясь руками за переднюю панель. – Мы разобьёмся!

– Пристегнись, если боишься, – снова засмеялся он.

Его веселили опасность, риск, её страх.

А Ирис было нисколечко не весело.

– Сбавь скорость!

– Не люблю плестись, как беременная улитка. Для чего машине лошадиные силы, если не для того, чтобы их использовать?

На спидометре стрелка почти переползла за отметку 75 миль и Ирис почти взмолилась:

– У моей машины лысая резина. На дороге гололедица. А я не кошка! У меня нет десяти жизней. Энджел, пожалуйста, сбавь скорость, я тебя прошу!

– Какая ты, оказывается, трусиха? – покачал он головой.

– Ты бы тоже трусил, если бы у тебя мозги не были затуманены алкоголем. Если нас остановит полиция, что я буду им говорить?

– Как вариант – помолчать, предоставив право голоса мне?

– Куда мы хоть едем?

– Сейчас увидишь.

Ирис смирилась с тем, что влиять на ситуацию не может и откинувшись на спинку сиденья, постаралась хоть немного расслабиться.

Сделать это было сложно. Потому что хоть уходил от возможного столкновения Энджел виртуозно (реакция у него отменная), но пассажир рядом с таким водителем чувствовал себя смертником камикадзе.

Со скоростью кометы пролетали за окном дома, мосты.

Особенно жутко было в Офортском туннеле. С бешенной скоростью мелькали бетонные перекрытия, мигающие лампочки, высокие бордюры.

Дорога вывела к ряду небоскрёбов.

Ирис понятия не имела, что в Эллиндже вообще есть такие узкие высокие башни, перстом упирающиеся в небо с дерзким вызовом.

Мотор стих.

– Ну что, принцесса. Как насчёт подняться повыше к небесам? Рискнёшь?

– А у меня, что? – скривилась она. – Есть выбор?

– Есть. Ты можешь сделать это без моего маленького ментального воздействия, упростив нам обоим задачу.

Ирис поглядела на него с опасением.

– Зачем нам туда подниматься? Хочешь столкнуть меня или спрыгнуть сам с моем присутствии?

Энджел рассмеялся, пожав плечами:

– Не решил ещё, определюсь, когда поднимемся. Пошли.

– Как-то не слишком вдохновляет на подвиги. Надеюсь, в твои садистские планы не входит подниматься пешком?

– Ну, такие подвиги совершенно ни к чему.

Ирис вздрогнула, ощутив прикосновение его пальцев к своему локтю.

Холодный ужас словно приковал ноги к земле.

Она стояла и смотрела на белое, красивое, нет, даже прекрасное, как у ангела, лицо. И сердце падало вниз, как автомобиль, сорвавшийся с откоса.

Вниз – вниз.

Безнадёжно вниз.

– Энджел, я не хочу. Мне правда очень страшно, – обхватила она себя руками. – И холодно.

В лице его что-то дрогнуло.

– Чего ты боишься, Ирис. Смерти? Что? Действительно веришь, будто смогу тебя столкнуть вниз.

– Нет, в это я не верю. Но ты сумасшедший. Я не знаю, что от тебя можно ждать. Это-то в тебе и пугает.

– Как погляжу, тебя привлекают собственные страхи? Или из всех твоих страхов тебя привлекаю только я?

Ирис вздохнула, намереваясь ответить.

– Тс-с! Тихо! – приложил он палец к её губам. – Не говори ничего пока хорошенько не подумаешь – стоит ли? Будь добра ко мне. Тогда я буду добрым к тебе. Убеди меня не поднимать наверх.

– Как?

– Ну, придумай что-нибудь.

Знакомая усмешка вновь вернулась на его лицо Энджела.

Взгляд выразительно скользнул по полным губам Ирис.