Ангелы не умирают

– Ты придурок, Энджел. Придурок с поломанной психикой и перевёрнутыми ценностями.

– Конечно. Я не стану отрицать то, что всем известно. Я же не ты. Я такой, какой есть.

– И, похоже, гордишься этим? – презрительно протянул Ливиан. – Хотя было бы чем?

 – А ты себя стыдишься. Но что это меняет? Ничего! Мы оба барахтаемся в одной и той же луже. И в итоге ты делаешь то же, что и я, только куда с большей жестокостью.

– Мечтай.

– О чём ты предлагаешь мне помечтать? О нас с тобой? О, милый, я прекрасно понимаю, что этой мечте не суждено осуществиться. И даже знаю, почему. Хочешь, расскажу?

Ирис уже сто раз пожалела, что не заявила о своём присутствии сразу. Ей вовсе не нравилось то, что приходилось слушать. Было такое чувство, словно кто-то занимается любовью, а она подглядывает в замочную скважину.

Горькое чувство, будто во рту полынь, усиливалось с каждой новой репликой Энджела. Ирис не хотела быть свидетелем этой неприятной беседы.

Вот ведь так всегда! Если день не задаётся, он не задаётся с самого начала.

Для себя Ирис решила, что, если разговор начнёт перерастать в нечто более интимное, придётся встать и гордо удалиться.

«Хорошо бы ещё кулаком сломать нос этой двуличной скотине! – В гневе подумала девушка. – Зачем он пудрил мне мозги? Приглашал на свидание?».

Обида колола горло комом, подозрительно напоминающим подступающие слёзы.

– Нет. Не хочу я твоих рассказов, – прозвучал голос Ливиана, отрезвляюще здравомысляще.

– А я всё равно расскажу.

«Он всё-таки пьян, – поняла Ирис. – Или, того хуже, под кайфом. Они все тут в этой школе не в себе, чёртовы идиоты. А тот, на которого я исхитрилась запасть – самый большой идиот».

– Мы оба знаем истинную причину, яблоко раздора и причину твоей воздержанности, – голос Энджела звучал шелковистой удавкой, гладкой и приятной на ощупь, но таящей за собой угрозу. – И ты не будешь рад услышать его имя.

– Конечно не буду, – на сей раз голос Ливиана звучал со злостью. – Ты находишь эту тему поводом для шуток?

– Поводом для шуток? Дайка подумать? Пожалуй, нет. Да и разве я шучу? Я серьёзен.

– Заканчивай кривляться. Это отвратительно.

И Ирис на этот раз была с Ливианом согласна.

– Стоишь тут, ломаешься, – неприязненно поморщился Ливиан. – Смотреть тошно. Чего ты добиваешься, Эндж?

– Хочу, чтобы ты наконец отбросил на фик свою напускную сдержанность и показал свой истинный норов.

– И на кой чёрт тебе это надо?

 – Хороший вопрос. Ладно, сочтём это личным бзиком и капризом. Ну что? Не решаешься? А минутой назад мне показалось, что ты уже близок к тому, что можно назвать искренностью? Но ты, похоже, во всём двуличный притворщик.

– Слушай, а тебе на уроки не пора?

– Не пора, – засмеялся Энджел. – Как не крутись, а я всё равно заставлю говорить на неприятную тему, которую ты с таким старанием избегаешь.

– Ты хочешь поговорить об Артуре? Отлично. Давай поговорим. Возможно я даже сочту, что ты не такая глупая, бесчувственная и бессовестная скотина, какой хочешь казаться.

Энджел снова рассмеялся.

На этот раз в его смехе звучали почти истеричные нотки:

– Проблема-то в том, что я не хочу казаться бесчувственной и бессовестной, а уж тем более глупой скотиной. Просто я такой и есть. Ну да не об это речь. Вернёмся к нашим баранам. Вернее, к одному бедному барашку. Тебя бесит или удивляет, что я не интересуюсь твоим драгоценным младшим братцем, Ливиан, так?

– Нашим братцем, если уж на то пошло. И да, так. Меня в данном конкретном случае бесит абсолютно всё. Начиная с того, что ты запудрил ему мозги, заставив влюбиться в тебя. Ваше общение привело к тому, что, окончательно свихнувшись, он решил свести счёты с жизнью.

– Я вообще-то предупреждал, что ни черта у него не выйдет, – жест, с каким Энджел пожал плечами, можно одинаково было счесть нервным или легкомысленным. – Но он меня не послушал.

– А ты не мог заставить его себя послушать?! Но ты же ведь и не пытался? Не удивлюсь, если идея сигануть с небоскреба принадлежала тебе.

– Ну… он всё ныл и ныл, что ничего не действует. Ни яды, ни пистолеты, ни кинжалы. Я действительно подкинул идейку, что прыжок без парашюта с трехсотфутовой высоты может оказаться решением проблемы.

– Ах ты… – руки Ливиана схватили за ворот пальто и сжались с такой яростью, словно хотели удушить стоявшего перед ним кривляющегося паяца. – Решением проблемы?! Вот бы и прыгал сам!

– Убери руки. Сам же знаешь, жест эффектный, но толку – пшик.

– Если ты такой смелый и наглый, что же ни разу за все эти месяцы не зашёл навестить бывшего любовника, с которым был не разлей вода? Уверен, Артур был бы рад тебя повидать. Ему не хватает общества, ведь кроме меня желающих теперь с ним общаться нет.

– А в чём проблема? Ты же хотел получить его в полное пользование? Вот и забирай!

– Ах ты мразь!

– Есть новость поновее?

– Всё играешь?! Это для тебя игры? Ты, малодушный подонок, вот ты кто такой, Энджел. За всё это время у тебя не хватило духу прийти и посмотреть Артуру в глаза. И ты прав. Зрелище, доложу тебе, паскудное. То, что удалось отскрести от асфальта, не умирает, но и не живёт.