Ангелы не умирают

– Он их не одобрил. Это так для него свойственно – всё усложнять из-за сантиментов. Но я вынуждена с ним считаться. Всегда была.

– С чего бы? – откликнулась Катрин, потому что по всем законам жанра реплика была за ней.

Синтия охотно подхватила:

– Потому что Альберт этой мой единственный сантимент. Шестёрка бьёт туза. Змея кусает собственный хвост. А я уступаю моего младшему братцу. Любовь – это слабость, от которой не хватает сил отказаться, потому что в мире без слабостей сила теряет смысл.

– Что за исповедь? Мне не интересны твои чувства, Синтия. Я не собака, чтобы мне со скуки изливали душу.

– Я изливаю её тебе вовсе не со скуки. Я хочу, чтобы ты знала своё место. Не смей переходить мне дорогу. Альберт мой. Он всегда принадлежал мне. И будет принадлежать.

– Ты так сильно в этом уверена, что пользуешься свободной минуткой, дабы мне это внушить?

– Встанешь у меня на пути, и я тебя уничтожу.

– Ты исходишь из того, что это должно меня напугать? А если мне не страшно? Что тогда?

– Тогда ты просто дура.

– На самом деле нет. Уже одно то, что ты всё это мне сейчас говоришь, способно внушить надежду.

Катрин говорила правду. Если до этого момента она планировала тихо отойти в сторону, то теперь её охватило неистовое желание бороться.

Почему нет? Если бы не было шанса, соперница перед ней бы сейчас не стояла и не сыпала сквозь зубы угрозами.

– Надежду на что? – Синтия агрессивно наступала, но Катрин не была намерена ей уступать. – Кто ты такая, чтобы мне мешать? Ты хочешь противопоставить мгновенную прихоть связи, длящейся дольше, чем способно представить твоё воображение? Девочка, ты раскрываешь рот на кусок, который тебе не проглотить.

– Откуда ты можешь это знать? Я, как и ты, Элленджайт. И пусть тебя не смущает мой обманчиво кроткий вид. Возможно, я не смогу до конца постоять за себя, но я, однозначно, буду пытаться.

– Прежде чем пытаться, нужно для начала определиться с целью, которую хочешь достичь. Готова ли ты всю жизнь быть второй? Или, может быть даже первой, но никогда – единственной? Всю жизнь делить того, кого любишь. Помимо меня, его постоянной тени, будут другие, вспыхивающие, словно звездочки, бабочки-однодневки. Он и сам-то едва запомнит их имена или лица. Но ты будешь знать – они были.

Синтия вздохнула, зябко поведя плечами. Ничего удивительного. Её эффектная куртка как-то не производила впечатления тёплой и комфортной. Слишком много для комфорта на ней было острых заклёпок.

– Я знаю, Катрин, у тебя нет причин меня слушать. Ты видишь во мне врага, но на самом деле я не хочу тебе зла. В моём отношении нет ничего личного – имею ввиду ту маленькую сцену в склепе. Просто я хотела получить Альберта, а ты была моим лотерейном билетом. Тебе удалось выжить? Отлично. Я не против. Теперь самое время отойти в сторону. Чтобы ты там себе не придумывала, ты не такая как мы, он и я. Жизнь с нами превратится для тебя в ад.

Катрин в упор посмотрела на эту пантеру, которая не пойми с какой радости решила прикинуться пушистой кошечкой. Да за кого она её держит? Неужели и впрямь думает, что можно купиться на сладенький сироп в её голоске? Фальшивая злобная стерва.

– Я не собираюсь жить с тобой. Я на порог тебя не пущу.

– Придётся. Не может же брат перестать знаться с родной сестрой? – издевательски засмеялась Синтия. – Увидимся, Катрин. Думаю, скорее, чем тебе бы хотелось.

Поспешное отступление Синтии объяснялось появлением Альберта. Они почти столкнулись, обменявшись взглядами.

– Не нервничай, братец. Я уже ухожу. И ничего плохого я твоей невесте не сделала, – мурлыкнула Синтия, посмеиваясь.

Круто повернувшись на тонких высоких шпильках, направилась в сторону огромного, агрессивно сверкающего в отсвете фонарей, джипа. Катрин так и подмывало толкнуть бесовку в спину. Но, естественно, она этого не сделала.

– Тебе лучше было бы подождать меня в больнице. Здесь слишком холодно, – передёрнул плечом Альберт, распахивая перед Катрин дверь в нутро автомобиля.

В салоне было не теплее. Пока мотор не прогреется, придётся терпеть.

– Далеко отсюда до отеля?

– Мы не поедим в отель. У нас есть дом.

– Нет у меня дома, – буркнула Катрин, поглубже запуская руки в карманы куртки.

Альберт скользнул по ней взглядом:

– Есть. Ты просто пока ещё к нему не привыкла. Но он ждёт.

– Я…

– Не спорь. Я ещё утром распорядился перевести вещи и всё подготовить к нашему приезду. В доме уже хозяйничает прислуга. Та протопили комнаты и накрывают на стол.

– С трудом представляю, что смогу проглотить хоть кусочек.

– Сможешь, – заверила её Альберт.

Катрин чувствовала себя вымотанной и уставшей. Меньше всего ей хотелось выяснять отношения, ковырять болячки. Но, с другой стороны, если она не заговорит о Синтии сейчас, не обсудит то, что случилось в последние дни, потом обсуждать станет поздно. Как бы само собой сложится, что Катрин с Альбертом помирились, а раз они помирились, значит, Катрин согласна закрыть глаза на то, что происходит между Альбертом и Синтией. Чего она делать не при каких обстоятельствах не собиралась.