Ангелы не умирают

Мир разом вспыхивал, будто солнце начинало светить ярче. И свечи, и лампы. А вся она превращалась в оголённый искрящий провод. Или лишалась кожи? Каждый взгляд Энджела, движение губ, рук, каждый его шаг чувствовался по-особенному тонко, западал в память.

И Ирис не то, чтобы не могла – не хотела сопротивляться пробуждающимся в ней чувствам. Словно душа её срасталась с устами и пила из его губ божественную благодать.

И если Энджел становился светом, то она была проводником, по которому этот свет бежал.

Ирис потом не могла бы описать действия, что совершал Энджел Кинг. Они были для неё неважны. Не сами его ласки, объятия и поцелуи имели значения – лишь то, что это был он. Чтобы он не делал, Ирис наслаждалась уже одним тем, что это делал он.

Не имея возможности сравнивать, она по наивности считала, что блаженство, в которое она погрузилась является естественным состоянием любого, предающегося любви. Что целоваться до упоения так же естественно, как дышать.

А потом было так уютно лежать, растянувшись перед газовым камином, болтая в воздухе голыми пятками и рисуя на обнажённой груди только что обретённого любовника геометрические фигуры кончиком острого ноготка.

– Всегда считала, что восторги по поводу страсти несколько преувеличенны. Рада ошибиться. Это было приятно.

– Рад это слышать, – усмехнулся Энджел, похожий сейчас на большого ленивого кота.

– А мне ты ничего приятного сказать не хочешь? – шутливо пихнула его локтем Ирис.

– Вообще-то нет, но, если ты настаиваешь?..

– Естественно, я настаиваю. Я остро нуждаюсь в твоих комплиментах, как цветок в поливе.

– Хм-м, сомнительная аллегория. Ну, ладно. Если ты настаиваешь?

– Я настаиваю.

Энджел потянувшись, ухватил за тёмную развившуюся прядь, пропуская ту между пальцами.

– На ощупь как шёлк, – прошептал он, наклоняясь ближе. – Тёплый душистый шёлк. А твоя кожа гладкая, словно атлас. Ты похожа на благоухающий цветок.

Какое-то время они безотрывно глядели друг другу в глаза. И Ирис с досадой вынуждена была признать, что в чёрной матовой глубине зрачков Энджела она читать способна не больше, чем улавливать смысл в китайских иероглифах.

– Тут так тихо, – сказала она, лишь бы чем-то заполнить образовавшуюся неприятную паузу.

Ирис перетекла из лежачего в сидячее положение, досадливо отбрасывая с лица упавшую прядь волос.

– Уже почти ночь. Нужно собираться.

– Зачем? – погладил её Энджел по спине, словно кошку.

И от его прикосновений вдоль позвоночника пробежали мурашки.

– Мы же не может провести тут всю ночь.

– Я бы с удовольствием провалялся тут с тобой всю ночь и ещё парочку часов с утра бы прихватил.

– Я – не могу, – с улыбкой покачала головой Ирис. – Мама и Катрин будут волноваться.

– Так позвони и скажи им, что занята, – потянул Энджел её за руку, принуждая вернуться на место.

Ирис покачала головой:

– Ты же понимаешь, что я не стремлюсь афишировать наши отношения?

– Ты намерена делать из этого тайну?

– Да Учитывая твою репутацию, это не должно тебя волновать.

– А как насчёт – обижать?

– И обижать тоже. Я не хочу привлекать к себе липкое внимание, которое тенью следует за твоим именем. И не хочу волновать маму.

– Ты права, – к облегчению Ирис Энджел ничего не стал усложнять. – Так действительно будет лучше. Тайна придаёт отношениям некий флёр и делает их гораздо вкуснее. Ну и, конечно же, для нас обоих, и в первую очередь для тебя будет лучше, если наши имена не станут связывать вместе.

Ирис даже немного огорчилась от того, что судя по всему Энджел не просто с удовольствием принял её предложение – он словно испытал облегчение.

– Энджел? – позвала она, наблюдая за тем как по кошачьи ловко он натягивает через тонкий свитер.

– Что? – обернулся он, одарив внимательным взглядом.

– Это не было случайностью. Мне нужен был ты. Я не знаю, что значит случившееся для тебя, но для меня это очень важно. Вне зависимости от того, что будет дальше и будет ли вообще, – пожала она обнажёнными плечами, – я хочу, чтобы ты знал – мне важно, что это был ты. Именно ты.

Лицо Энджела было серьёзно, скорее даже сумрачно. Ирис даже немного растерялась, увидев, каким мрачным оно вдруг сделалось.

– Ты понимаешь? – мягко спросила она.

– Конечно, – свёл брови он. – Но тогда и я, наверное, в свой черёд тоже должен кое в чём тебе признаться. Ирис, я с самого начала именно этого и боялся. Нам было хорошо вместе, и ты мне правда нравишься. Ты красивая, умная, и секс с тобой он… он такой необычайно чистый, что ли? Но всё же не стоит предавать случившемуся слишком большого значения. Мне не очень приятно это говорить, но по большей части мне всё равно с кем спать. Секс в большинстве случаем для меня либо работа, либо способ расслабиться.

Несколько секунд Ирис молча смотрела на него, чувствуя, как в груди поднимается настоящая буря. Ей было до слёз обидно и больно. Но давать волю эмоциям в данном случае выставлять себя на посмешище. Или дурой, что одно и тоже. А дурой Ирис себя никогда не считала.

Чтобы не накалять градус конфликта, она решила свести всё к показному легкомыслию.