Ангелы плачут над Русью

— Помоги-помоги! — передразнил Василия Харалдай. — Как я помогу, когда сам недавно от хана живым еле ушёл? Надежды, что он остыл, мало. А коли даже и остыл, так его опять Самуил подогреет. Знаешь такого?

— Как не знать? — вздохнул Шумахов. — И что же делать?

— Чёрт! — отшвырнув кошку, резко поднялся тысячник. — Тут хорошенько подумать надо. Я понимаю, что князя нельзя бросать в беде, но и ты, Василий, пойми, что я далеко не всемогущ. Вход во дворец мне заказан, и не самоубийца же я, в конце-то концов... — И вдруг...

— Выкараст! — предложил стоявший рядом сотник Мараачы. — Охран рэзаль, юрта ходыль, коназ Искандер забыраль!

— Это дело слишком опасное... — Харалдай покачал головой. — Ладно, утро вечера мудренее. Подумаем. А сейчас давайте сюда барана, вино. Немного погуляем, а там, глядишь, что-нибудь да придумаем...

Глава седьмая

Аникей добрался до Ельца весь измученный. Четвёртого коня он загнал ещё утром, при переправе через Сосну, и дальше шёл пешком, шатаясь и падая. В полдень его заметил один из строителей Ельца и, указывая топором, крикнул:

— Гля, Илья, пьяный, што ль?

Аникея подняли уже возле стены строящегося детинца.

— Князя Даниила зовите... — прошептал он и потерял сознание.

— Что стряслось?! — прибежал князь Елецкий.

Аникея растолкали, и он с трудом разлепил спёкшиеся губы:

— Беда, княже! Александра Ивановича взяли в колоды! Василий Шумахов приказал мне сообщить тебе... — Глаза Аникея снова сомкнулись от неимоверной усталости.

— Силая, Дорофея, Афанасия Хитрых, Севастьяниху и Демьяна Шумахова ко мне! — распорядился Даниил, и вскоре все собрались в новых княжеских хоромах, ещё пахнущих свежей сосной и краской.

— Князь Александр в беде! — поведал им Даниил. — Демьян! Поднимай дружину!

Шумахов мгновенно исчез.

— Ты что, княже, задумал? — недоумённо посмотрел на Даниила боярин Дорофей.

— Отца выручать.

— А как?

— Нападём и освободим...

— На Сарай?! — всплеснул руками Дорофей. — Да ты что, князь! Растопчут как муравьёв! И сами сгинем, и дружину положим, и Александра Ивановича погубим. Да мы до Сарая и не дойдём: в степи Ногай настигнет, его конные бестии ещё на Половецком шляху перехватят и раздавят в своих клещах. Или же Телебуга порешит на подступах к Сараю. Остынь, княже! И вообще, слухи идут, что Телебуга последние дни доживает. Ногай отсюда давит, а с востока к ордынской столице хан Тохта подступается. Говорят, он царём у татар станет, а князя Александра, видать, уже не спасти...

На улице загудел набатный колокол, и от его первого удара все вздрогнули. Даниил побледнел:

— И всё равно я отца в беде не брошу, даже если это будет стоить мне жизни! Дорофей, я принял окончательное решение: отдаю своего малолетнего сына княжича Афанасия на твоё, Афанасия Хитрых и Марфы Андреевны попечительство. И если я погибну, прошу вас всех: добейтесь в Орде ярлыка на елецкое княжение для Афанасия. Решено! — Князь встал и пошёл к двери. — Или я спасу отца, или сам погибну, третьего не дано...

Дружина была уже в сборе, когда Даниил вышел на крыльцо терема. Он осмотрел строй воинов и глянул на толпу горожан:

— Братья мои, ельчане! Мы недолго были вместе, но успели узнать друг друга и понять. Мы хотим жить в мире со всеми, строить свой город, свои дома, но враги не дают нам покоя! Только что я узнал о новом злодеянии татар. Они родителя моего, князя Александра Липецкого, посадили на цепь в подземелье и хотят зверски казнить. Я не могу отсиживаться здесь и потому иду на Сарай. Понимаю, что возможностей спасти князя мало, но надо попытаться. Не обессудьте, что покидаю вас в столь неподходящий час, час нелёгкого возрождения Елецкого княжества. Ведь не на пир веду я свою дружину, а наверно, на смерть. И коли уж не миновать мне гибели, прошу вас всех: не оставьте малолетнего князя Афанасия. Он вырастет и будет вам заступой, добрым и справедливым господином. Благослови, отец Никита, — повернулся князь к протопопу только что построенной Воскресенской церкви. — И будь духовником моего сына Афанасия...

Отец Никита благословил князя и дружину на подвиг, и Даниил сошёл с крыльца. Сел на коня, высокий, стройный, голубоглазый, белый лицом. И толпа вдруг взвыла, точно чуя беду.

И у Даниила дрогнуло сердце, когда ему поднесли сына. Князь Елецкий взял его на руки, прижал к себе, поцеловал и заплакал.

— Прощай, сынок! Может, хоть у тебя будет счастливое княжение!

Он отдал сына Марфе Хитрых, тронул поводья коня и, не оглядываясь, покинул со своими воинами город. Дружина перешла вброд Быструю Сосну, углубилась в чащу и лесными извилистыми тропами через Черниговку направилась в сторону сожжённого Липеца.

Князя догнал Демьян, и Даниил вдруг спросил:

— Слушай, а она что, всегда с тобой?

— Кто? — не понял Демьян.

— Да жена твоя.

— А-а-а... всегда, — с гордостью оглянулся на Марию Шумахов и понизил голос: — Я чего хотел предложить, княже. А не позвать ли нам в поход казаков?

— Кого? — удивился Даниил.

— Да ребят друга моего, атамана Кунама. Они часто гоняют татар, знают их повадки и всегда бьют поганых. Такая подмога будет очень полезна.

— А пойдут?