Ангелы плачут над Русью

— Попробую уговорить. Я знаю, где их искать, а вы подождите нас недалеко от Липеца, на берегу Воронежа.

Даниил кивнул:

— Ладно, езжай.

— Маш, за мной! — крикнул Демьян и, свернув налево, скрылся в лесной чаще. Мария — за ним.

Родной Липец встретил князя Даниила свежим пепелищем. Всё сгорело дотла, даже лес выгорел далеко вокруг.

— А вот тут жгли пленных, — показал чудом спасшийся от ужасной гибели мужичонка.

Повсюду, издавая трупный запах, лежали полуразложившиеся тела. Среди них были и священники Успенской церкви.

— Хоть и некогда нам, но нужно похоронить православных! — приказал князь. — Тут и Демьяна подождём с его разбойниками.

— А где попа взять? — спросил Силай. — Нельзя ведь хоронить без отпевания...

И вдруг из леса показались два человека в чёрных рясах. Они подошли к князю Елецкому, и один сказал:

— Бог в помощь, витязь прекрасный!

— Спаси и вас Бог, святые отцы, — ответил князь. — Вас нам и впрямь сам Господь послал. Хотели предать погибших земле, но как же без отпевания?

— А мы их уже хороним, — пояснили монахи. — И отпеваем.

— Но откудова вы? — удивился князь.

— Из Тешева монастыря. Как узнали о великой беде в Липеце — тут погибли и наши братья, — так сразу пришли. Скоро придут ещё и братья из Поройской пустыни. Вместе спорее будет.

— И этих тоже хороните? — указал князь перстом на труп татарина.

— И этих, а как же? — пожал плечами монах. — Их свои, басурмане, не похоронили, но мы же не басурмане! Правда, татар хороним отдельно.

— Значит, мы вовремя, — кивнул князь. — Вместе быстро управимся...

Пока отпевали и закапывали погибших, прибыл отряд Кунама. Довольный Демьян аж сиял. Его чёрные кудри трепались на ветру, а рядом, как прилипла, скакала жена, татарка с христианским именем Мария.

Отдав последние почести павшим, пополнившаяся казаками Кунама дружина князя Даниила Елецкого вышла на Половецкий шлях и двинулась к Дикому Полю.

Разноголосица птичьего пения подбадривала русских витязей. Шелестели деревья, нашёптывая им что-то сокровенное, родное и вливая в усталые души новые силы.

Перешли реку Байгору. Князь Даниил остановил дружину, объехал её, осмотрел оружие и приказал:

— Держаться всем вместе, словно кремник! Если случится принять бой — нападать разом, не отставая и не опережая! Действовать смело и напористо! В походе расслабиться, но быть начеку! А сейчас рысь-сь-ю! За мной! Вперёд!..

Колонна тронулась. Загудела земля под копытами боевых коней. Ещё не склонила голову перед завоевателем Южная, Липецкая и Воронежская Русь. Русский народ Черлёного Яра...

Глава восьмая

Василий Шумахов проснулся, чувствуя себя так легко, как будто и не было вчера тяжёлой боли в голове. Солнце поднялось уже высоко над горизонтом и слепило глаза, а вокруг вовсю гудело кочевье. Блеяли овцы, ревели верблюды, собаки кружили вокруг овечьих стад, безукоризненно выполняя свои обязанности.

Вдалеке послышался топот конских копыт и лай собак. Это табунщики гнали с пастбищ коней.

— Значит, сегодня выступим! — обрадовался Василий и поспешил к юрте Харалдая.

А тысячник держался за голову и стонал:

— Ой, болит! Ой, тяжко мне!

— Что случилося, славный бахадур? — удивился Василий. — Аль нездоровится? Аль простыл?

— Да какое там простыл! Ой! Вчера, уж после твоего ухода, удумал полечить голову вином, да не рассчитал. А сейчас... Ой! Череп просто раскалывается! Брысь! — Отпихнул Харалдай ластившуюся к нему ночную девку. — Не до тебя!

— Да ты, гляжу, и блудом занимаешься? — усмехнулся Василий.

— А ты не занимаешься? — раздражённо буркнул тысячник.

— Нет! — отрезал Шумахов.

Харалдай внимательно посмотрел на него воспалёнными глазами, точно хотел что-то сказать, но снова застонал:

— Ой-ой! Чем же башку полечить?

— Слушай, нам ехать надо, — посерьёзнел Шумахов, и тысячник болезненно поморщился:

— Да послал я за конями, послал! Сейчас пригонят, и будем собираться.

Харалдай походил ещё взад-вперёд по юрте, а потом махнул рукой и, схватив с полки глиняный кувшин, стал жадно пить, пока кувшин не опустел. Утёр губы и с наслаждением протянул:

— О-о-ох!..

— Вино? — поинтересовался Василий.

— Сдурел? Какое вино? — возмутился татарин и сел на ковёр, закрыв глаза. Через пару минут открыл, заулыбался и облегчённо пробормотал: — Проходит! Хороший кумыс, крепкий!..

В юрту вбежал сотник Кезинер и доложил, что воины к походу готовы.

— Хорошо, иди, я сейчас, — ответил тысячник. — И ты тоже иди, — указал на дверь Василию.

Солнце уже припекало изрядно. В воздухе стояла пыль, поднятая конями. Василий еле нашёл в табуне своего скакуна. Вернее, конь угадал его. Завидя Василия, гнедой красавец встал на дыбы и заржал. Умный конь успел за эти дни привыкнуть к своему новому хозяину. Василий подошёл к гнедому, похлопал по холке, повёл к юртам и оседлал. Конь стоял как вкопанный, пока Василий садился на него. Но лишь всадник дёрнул поводья, гнедой мгновенно тронулся с места.

А вот и лихой тысячник показался. Осадил своего скакуна рядом с Василием и задорно крикнул:

— Ну, славный витязь, на святое дело с Богом!