Ангелы поют на небесах. Пасхальный сборник Сергея Дурылина

Слово плоть бысть и вселися в ны. Бог всесильный и непостижимый, Бог дух, в свете живый неприступном – плоть бысть и вселися в ны. Возлюбив нас, Он соединился видимым образом с нашею природой и стал – един от нас, Сын Человеческий, и мы подошли к Нему и увидели в Нем смертного человека. Он явил Себя Сыном Божиим в знамениях и в учении и в свидетельстве Отчем; и все видевшие и слышавшие могли веровать свидетельствам, что Он Слово Отчее, Сын Божий, – и веровали, и исповедывали. Но как ни крепка, как ни горяча была вера, человеческая природа не могла вместить ее в себе, не в силах была с полнотою веры слить и примирить в одном цельном чувстве мысль о том, что Бог живет посреди нас, как един от нас. Во своя прииде – и свои Его не прията. Елицы же прията Его, даде им область чадом Божиим быти, верующим во имя Его, иже не от плоти… но от Бога родишася. Но и эти избранные, и эти чада Божии – были тоже люди с слабою природой человеческой. Они видели ежедневно рядом с собою – Сына Божия, и сколько ни любили Его, сколько ни веровали, сколько ни видели дел Его, не могли не соблазниться. Не один из них спрашивал себя в недоумении: наш Мессия, Сын Бога Живаго – Он ли это? Он ли это ест и пьет, и прикасается к скверне человеческой, и возлежит с мытарями и грешниками? Он ли это – известного рода и известной матери, рожденный на земле и на земле взросший с детьми человеческими? Он ли это, носит одежду человеческую и подчиняется закону, и подати платит чужеземной человеческой власти? Он ли это – любит и скорбит, как человек, и проливает слезы человеческие о тех, кого любит? Он ли это, Мессия, – Бог, Который неизвестно откуда приходит и неведомо где пребывает и во славе и в силе является? Творил ли Он чудеса, повергавшие всех в ужас и изумление, – говорили: пророк велий воста в нас и посети Бог людей Своих, – но вспоминали о прежних пророках, творивших чудеса, и в недоумении спрашивали себя: Он Мессия – отчего же вся природа наша окрест Его не изменяется, и как это – Бог посреди нас, а мы и все вокруг нас остается по-прежнему? Отчего – при Нем и около Него остаются наши болезни, люди умирают и бедствуют, как прежде, человек возделывает землю в поте лица своего, чужеземная власть угнетает народ Божий, беззаконные беззаконнуют, и неправда властвует над правдой? Он ли это, тот, кого мы ждали, в ком чаяли избавление от неволи, от угнетенья, от бедствий: отчего не настает царство правды, и свободы, и счастия? Он ли это – избавитель и царь – проповедует нам закон терпения и блаженство страдания и неволи? Где же власть Его и сила? Сотворит ли Он великое чудо – за восторгом и изумлением следует соблазнительная мысль о том, каково будет новое чудо Его, в чем Он Себя откроет, и каждое чудо возбуждает ненасытимую жажду новых чудес. Насытил Он народ в пустыне – и родится мысль: отчего же, если это Бог, одождивший манну, отчего только те насытились, кто был с ним, а целые тысячи не бывших голодают в земле Иудейской? Отчего и те, что насытились сегодня от руки Его, завтра должны по-прежнему добывать себе хлеб в поте лица своего? Отчего здесь Он расслабленного восставил, мертвого воскресил, слепому возвратил зрение, – а там тысячи гибнут от меча Иродова, сотни задавлены башней Силоамской? Отчего Он Сам не знает, где главу приклонить, и ученик покупает для Него и для себя хлеб из скудного денежного запаса? Он говорит о царствии – и веруют и плачут от умиления, – а наутро завязывается между учениками спор о том, кому из них в этом царстве занять возле Него первое место! А всю ту ночь, когда Его, как преступника, схватили и связали, все соблазнились о Нем, и прежде всех тот соблазнился, кто исповедал Его: Ты еси Христос, Сын Бога Живаго. Любовь его была горяча, но вера его не в силах была вынесть противоречия действительности с тем живым представлением об учителе, которое он себе составил. В связанном и поруганном пленнике он не в силах был узнать того, кого признал Сыном Бога Живаго, и вера его поколебалась. А когда Он с беззаконными вменился, когда висел на кресте, как последний из злодеев, в ком еще могла оставаться вера в Богочеловека? В эту минуту враги Его со злобною усмешкой и вслед за ними чернь с горьким презрением звали к Нему: если Ты Сын Божий, сойди со креста: когда увидим, тогда и уверуем в Тебя. И если с тою же мыслью не обращались к Нему в эту минуту те, кто любил Его и ходил с Ним, конечно, одна любовь, та горячая и простая любовь, что не справляется с верой и не спрашивает о возлюбленном, кто Он, одна она делала эту мысль невозможною. А вера, одна вера человеческая и в них не вынесла бы этого страшного зрелища. «Мы же надеяхомся, яко Сей есть хотяй восставити Израиля!»