Англичанин Сталина. Несколько жизней Гая Бёрджесса, джокера кембриджской шпионской колоды

Блант тоже оставался в поле его зрения. 7 июля Лидделл записал в дневнике, что бывший посол Оуэн О’Мэлли пришел к нему и сказал, что у него есть точные свидетельства дружбы Энтони Бланта и Гая Бёрджесса и что в Кембридже он был коммунистом. Дик Уайт предположил, что Бланту следует повидаться с двумя офицерами МИ-5, Джеймсом Робертсоном и Артуром Мартином, по вопросам, возникшим в процессе изучения переписки Гая Бёрджесса, изъятой из его квартиры на Бонд-стрит[836].

Но Блант, согласно другой записи в дневнике Лидделла, сообщил, что, когда Бёрджесс примерно в 1937 году предложил ему помочь в получении политической информации антифашистского плана, пребывал в полной уверенности, что Бёрджесс работает на правительство. Бёрджесс никогда не говорил ему ничего, что могло бы выдать в нем агента Коминтерна[837].

Впоследствии Лидделл записал, что в Букингемском дворце успокоились относительно коммунистических воззрений Бланта. Сэр Алан Томми Лэскелс, бывший личный секретарь короля, сообщил, что во дворце уже было недоумение относительно его взглядов после того, как Блант «заявил королеве, что он атеист». По мнению Томми, он мог бы назвать себя и агностиком. Королева была неприятно удивлена. Он был уверен, что, если он теперь скажет ей, что Блант коммунист, она непременно ответит: «А я говорила»[838].

11 июля Филби снова был допрошен МИ-5 и официально уволен с золотым прощальным подарком – 4 тысячи фунтов, вместо пенсии. Половину суммы он получил сразу, а половину – четырьмя платежами в течение последующих двух лет. Деньги выплатили, во-первых, потому, что считалось неправильным оставить бывшего сотрудника МИ-6 нуждающимся – ведь ему надо кормить семью, а во-вторых, у многих его коллег оставались в его отношении большие сомнения. В конце концов, разве не он помог идентифицировать Маклина? Да и в делах Фукса и Нанн Мэя предательства не было. В начале октября Лидделл записал в дневнике: «Поскольку я был в отъезде, представляется, что в деле против Филби краски сильно сгущены. Мы все еще работаем над тем, что может оказаться совпадениями. В то время как все обвинения против него могут иметь другое объяснение, «кумулятивный» эффект, безусловно, впечатляет. Его первая жена совершила несколько поездок на континент, когда Филби жил с ней в Лондоне. Предполагается, что она могла выполнять роль курьера. Ким ничего не говорил об этом, хотя, безусловно, знал. Их связь прекратилась только в 1940 году»[839].

Допросы Филби продолжались весь 1951 год, и, хотя офицеры МИ-5 были убеждены, что он советский агент, Лидделл писал, что наказания весьма призрачны, поскольку все свидетельства – это цепь обстоятельств, указывающих на вину Филби, и все эти обстоятельства были хорошо известны Филби, благодаря должности, которую он ранее занимал в SIS. Посему едва ли стоило рассчитывать на удовлетворительное завершение дела[840].

Британцы продолжали утаивать часть информации от американцев, не в последнюю очередь о программе «Венона». 9 августа Лидделл записал в дневнике: «Я встречался с Патриком Рейли, и мы обсудили с ним, а потом и с SIS письмо, которое DG посылает Гуверу, что предполагает ознакомление Беделла Смита с основными материалами, касающимися дела Маклина. Несмотря на то что Беделл Смит возглавляет USICB, что является эквивалентом Sigint (радиоразведка), он ничего не знает об источнике нашей информации. Это заставляет его подчиненных тревожить и SIS, и нас дикими теориями об исчезновении Бёрджесса и Маклина»[841].

Даже Лидделл не был уверен относительно причин бегства: «Мне представляется возможным, что Бёрджесс обсудил с Маклином после его возвращения две докладные записки, которые передал в Форин Офис, касающиеся нашей политики по отношению к Китаю. …Подобная беседа, сопровождающаяся большим количеством спиртного, могла подтолкнуть обоих к высказыванию своих сокровенных чувств о России. Не исключено, что они оба выразили недовольство американской политикой и пришли к выводу, что обязаны сделать что-то для предотвращения третьей мировой войны. На этой стадии Маклин мог заговорить о своем прошлом и опасении, что оно когда-нибудь его настигнет. В этот момент они вполне могли решить покинуть страну – при этом инициатива, вероятнее всего, принадлежала Бёрджессу. Если так, это объясняет замечание Бёрджесса о том, что он собирается помочь попавшему в неприятности другу»[842].

Блант, теперь сам оказавшийся под подозрением, старался держаться как можно ближе к расследованию и по возможности помогать. Он признался Лидделлу, что Бёрджесс оставил ему личные бумаги и теперь он вспоминает, что Гай, наверное, стал коммунистом осенью 1933 года и порвал с партией весной 1935 года, но при этом его марксистские взгляды едва ли изменились[843].