Английская портниха

— Можно подумать, что эта грязная сплетница дежурила под моей дверью, — не унималась Ада, но опомнилась, когда судья сдвинул брови. — Простите.

Мистер Харрис-Джонс, наблюдавший за судьей, снова обратился к свидетельнице:

— А в ночь убийства?

— Ну… — домовладелица поджала губы, — тот, кого она привела, явно выпил лишку. То и дело спотыкался на лестнице. Я слышала, как она кричала, а потом все стихло. Даже как-то не по себе стало. Непривычно, если вы понимаете, о чем я. Кровать только слегка скрипнула. Я подумала, что они уснули. Потом слышу, она спускается в туалет, в тот, что прямо под лестницей. И больше ни звука, а потом я учуяла газ.

— И?

— Вышла на лестницу, посмотрела вверх, гляжу — под дверью «колбаса», которой она от сквозняков спасалась, да только приткнута снаружи. Я давай стучать в дверь, никто не отзывается. Я не хотела к ней вламываться. Вот и побежала прямиком в паб «Белый лев». Заставила их позвонить в полицию и пожарникам.

— Вы уверены, что с ними никого больше не было, никто не входил и не выходил из комнаты?

— Нет, — ответила домовладелица, — только эти двое. Люди как войдут, моей квартиры им ни за что не миновать. Я все слышу. Все.

Ада догадывалась, что хозяйка в очередь бы встала, лишь бы свидетельствовать против своей жилички. Что угодно, лишь бы у нее не отняли добычу. Вряд ли она выбросила одежду Ады, скорее продала, а выручку присвоила. Мистер Уоллис тряхнул головой, словно побаивался связываться с этой женщиной. Неужто не видит, что она врет? Ему надо применить какой-нибудь хитрый прием, что так любят юристы, запутать ее и вывести на чистую воду. Уоллис встал, расправил мантию тем же манером, что и мистер Харрис-Джонс. Юристы должны так делать, это придает им важности.

— Вы любите выпить? — спросил он.

— От стаканчика портера вечерком не откажусь, — ответила свидетельница. — Это помогает мне заснуть.

— Спасибо, — улыбнулся мистер Уоллис с победоносным видом. И завершил допрос.

— Они ведь не вызовут Джино, правда? — спросила Ада мистера Уоллиса во время перерыва. — Я этого не вынесу. Даже не знаю, что я сделаю.

— Они бы вызвали, да он отказался давать показания.

— Почему? — Ада понимала, что Джино никогда ее не любил, но, возможно, хотя бы капля порядочности в нем осталась и он не захотел позорить ее на людях.

— Вы не знаете? — удивился Уоллис. — Он в тюрьме.

— В тюрьме? За что?

— Получил три года за избиение проститутки в Мэйфейре.

Кому-то не поздоровится, Ава, ох не поздоровится. Должно быть, сильно он ее избил, если загремел в тюрьму на столь долгий срок.

— И как она? — спросила Ада. — Та женщина. С ней все хорошо?

— По-моему, да. Но покажись он здесь, его могли бы привлечь за извлечение прибыли аморальными средствами. И он не стал рисковать.

Ада закрыла глаза, сжала кулаки. Какой же она была дурой. Чертовой дурой.

Следующей была заведующая чайной. Принаряженная, в элегантном черном костюме и черных респектабельных туфлях. Ей хватило наглости надеть капроновые чулки, что продала ей Ада. Вот бы сейчас задать ей вопрос, чтобы весь зал слышал: где вы достали эти чулки?

Директриса подтвердила, что Ада работала официанткой под ее началом, и она недоумевала, как Аде удается снимать пусть крошечную, но квартиру без посторонней помощи и как она вообще ее нашла при нынешней нехватке жилья.

— И что вам сказала подсудимая?

— Сказала, что умерла ее бабушка и оставила ей золотое яичко.

— Вы поверили?

Директриса одернула жакет, посмотрела на Аду:

— Нет.

— По-вашему, она солгала?

— Скорее всего.

Лицемерка. Она приходила к Аде на чашку чая с бальзамином в качестве подарка. Миленькая квартирка, Ада.

Ада продавала другим официанткам капроновые чулки, сообщила директриса. Карточки на одежду. Хлебные карточки. И чего только не продавала.

— Подсудимая говорила, откуда она получает все это добро?

— Нет. — Директриса замялась. Сама она, разумеется, должна остаться незапятнанной. — Я, как вы понимаете, никогда и ничего у нее не брала, — пояснила она. — Черный рынок не для меня. — Ада открыла было рот: лгунья, но вместо слова раздался хрип. Судья нахмурился. — В заведении она торговлей никогда не занималась, — продолжила директриса, — только не в нашей чайной, не в «Лайонз».

— Вы не ответили на мой вопрос. Где она все это доставала?

— Наверное, у своего дружка.

— И последнее, — сказал мистер Харрис-Джонс. — Подсудимая когда-либо говорила вам, где она была во время войны?

— Нет. Я понятия не имела.

Она взглянула на Аду так, словно раньше никогда ее не видела. Спустилась со свидетельского помоста и зашагала по проходу. Ада разглядела затяжку на ее чулке, сзади, чуть выше щиколотки, и капельку, чтобы затяжка не расползалась, красного лака для ногтей.