Английские письма или история кавалера Грандисона

Она увряетъ меня, что вс чрезвычайныя сіи движенія сутъ знаки любви. Глупая! Однако статься можетъ, но ето только не такая любовь, какую она подъ симъ именемъ разуметъ, то есть: какую она чувствовала въ своихъ критическихъ лтахъ: такъ странно она ихъ называетъ, говоря, что препроводила ихъ въ такой любви будучи двумя или тремя годами старе меня. Во первыхъ вамъ не безъизвстио, сударыня, что я весьма молода, и только что выхожу изъ младенческихъ лтъ. Я никогда не имла ни матери, ни сестры, ни подруги моего пола. Дочери Гжи. Ланъ что для меня значили? Он считали меня дитятею; да я и въ самомъ дл была такою. Впрочемъ я люблю по истинн моего опекуна, но съ такимъ уваженіемъ, какъ бы моего родителя. Я не имла нималйшей такой мысли, котораябъ не была сопровождаема глубочайшимъ къ нему почтеніемъ, и такимъ, какое помню я, имла къ своему родителю.

Однако, любезная ноя, чувствовала ли ты когда ниестъ хотя единое изъ тхъ движеній, о коихъ ты говорила, когда увдомляли тебя о возвращеніи твоего родителя, по небытности его чрезъ нсколько дней дома.

Нтъ. Я признаюсь, что никогда сего не случалось. Хотя я и всегда радовалась видя моего опекуна, когда онъ прізжалъ къ Гж Ланъ, но я не помню, чтобъ мои движенія когда ни будь были столь стремительны, какъ послднія. Я и сама тому удивляюсь. Не можете ли вы мн сказать тому причину?

Нжность и сожалніе къ сей любвидостойной двиц не тронулилъ сердца твоего, любезная Люція?

Не сумнвайся, любезная моя Емилія, чтобъ ето не были признаки…

Какіе, сударыня, [прервавъ мою рчь.] Скажите мн искренно, я не скрою отъ васъ ни единой мысли.

Такъ, естьли я тебя разсматриваю, любезная моя.

Скажите же, сударыня?

Признаки любви я въ томъ ни мало не сумнваюсь, и при томъ такой любви, которая можетъ тебя лишить спокойствія…

Нтъ, [вторично прервавъ мою рчь.] Нтъ сударыня, нельзя тому статься. Естьлибъ ето было то, что вы думаете, сударыня, то я не имла бы смлости казаться предъ вами. Богъ тому свидтель, что я желала бы васъ одну васъ видть Миладіею Грандиссонъ. Я только опасаюсь…

Чегожъ вы опасаетесь?

Чтобъ дружество моего опекуна ко мн не уменшилось, когда онъ будетъ женатъ.

Опасаетесь ли вы, чтобъ его жена не приложила всего своего старанія къ счастію столь великаго сердца, каково его?

Нтъ, естьли вы его супругою будете… Но, сударыня, [потупляя глаза] простите моей глупости! Онъ уже не будетъ меня братъ за руку съ такою пріятностію, какъ теперь. Его взоры не будутъ уже имть боле той нжности, кою они теперь изьявляютъ изъ сожалнія къ моему состоянію. Онъ не станетъ боле называетъ меня своею Емиліею и не будетъ боле требовать отъ всхъ, подобно прежнимъ уваженій къ своей питомиц.

Любезная моя, вы теперь уже не дитя. Естьли онъ и еще нсколько времени останется холостымъ, то врьте что вся любовь, кою онъ изъявляетъ къ вамъ до сего времени словесно, вскор скроется во внутренности его сердца. Вы должны ожидать сей перемны отъ его, благоразумія. Да вы и сами, любезная. моя, вы подадите ему къ тому примръ; вы будете гораздо скрытне въ наружныхъ поступкахъ, нежели сколько были въ прежнемъ возраст.

Ахъ? Сударыня, что вы мн говорите? Когда бы мн было и двадсять лтъ, но я умерла бы съ печали естьлибъ онъ пересталъ со мною поступать съ прежнею нжностію. Естьли я подамъ ему причину почитатъ меня нескромною, отважною и докучливою, то соглашаюсь, чтобъ онъ меня называлъ чужею Емиліею, а отрекся бы называть своею.

Ваши мысли, любезная моя, перемнятся еще до того времени.

Нтъ, я не хочу и жить на свт, естьли сія перемна должна случиться. Представте себ, сударыня, что единое мое утшеніе въ нещастіи, въ кое повергла меня моя мать, состоитъ въ томъ, что имю толико любезнаго и добродтельнаго опекуна, которой называетъ меня своею Емиліею и которой любитъ меня какъ родную свою дочь. Скажите мн, сударыня, естьлибъ вы были Милади Грандиссонъ, завидовали ли бы вы симъ знакамъ его о мн соболзнованія и дружбы.

Нтъ, любезная моя; нтъ, естьли только я совершенно знаю внутренность моего сердца.

И позволили бы вы мн жить вмст съ вами? Скажите, сударыня, теперь, когда вы обо всемъ извстны; позволили бы вы мн жить съ вами и съ моимъ опекуномъ. О семъ уже давно хотла я васъ спросить; но опасность и смущеніе препятствовали мн произнести оное даже до сего времени, когда вы меня ободрили. Я васъ увряю, что съ охотою на то соглашусь, естьли вашъ покровитель не сдлаешъ на оное какого возраженія.